Как управлять всем
Юлия Пересильд живет так, словно доказывает нам известное правило «Не успевает тот, кто ничего не делает». Съемки в кино, работа в театре, заботы с фондом «Галчонок», учредителем которого является актриса... А еще у Юли две очаровательные дочки, которым она старается уделять максимум времени. Она всегда на бегу и всегда с улыбкой. Особый шарм Пересильд — это, возможно, и есть ее главный секрет. Вот кому не нужно ни делать, ни просить дважды.
Юля, интересно, ты помнишь свою первую фэшн-съемку?
Я ее помню. Это была съемка для журнала Vogue, мы снимали в Аптекарском огороде. Редактором тогда была Алёна Долецкая, и что меня удивило — она сама приехала, хотя у меня была одна фотография. Помню, я волновалась сильно. Меня тогда поразило, насколько серьезно работают ребята, сколько всего ради одного кадра было подготовлено...
Если тебе не нравятся вещи на съемке, можешь честно сказать? Или стилист лучше знает?
Всегда по-разному. Я иногда соглашаюсь на эксперименты. Порой стилисты могут придумать что-то такое, что ты потом даже в жизни можешь использовать. Тебе нравится то, что привычно, это нормально. А съемка — лишний повод для изучения себя... как и интервью. Я, к слову, люблю давать интервью. Иногда устаю от фотосессий, потому что на них тратится много времени: если посчитать, сколько часов в течение года потрачено просто на фото в журнале, невольно начинаешь задумываться. Но мне это всё равно нравится, потому что интервью, данное год назад и сегодня, могут быть кардинально разными. Ровно так и с фото: ты можешь быть и дивой, суперзвездой, и простой девочкой, где-то тебе 35, а где-то — 17.
А если речь о твоем рабочем процессе — кино, театр?
Мне нравится отдаваться в руки профессионалов, в режиссуре в том числе. С чего я лучше знаю, чем человек, который это делает? Может, он что-то видит во мне, чего я сама не видела. Это интересно — принимать в работе чужие точки зрения. Тогда у тебя есть возможность попадать в разные театры, в разные проекты в кино. Есть вероятность какие-то другие ресурсы открывать, про которые, возможно, ты даже и не знал. Сам человек, с одной стороны, всё про себя знает, с другой — это может быть заблуждение.
Кому ты доверяешь в плане оценки? Если не себе.
Есть несколько человек, их не так много. Это Олег Львович Кудряшов, мой мастер. Это Марина Юзефовна Смелянская. Еще, наверное, мои однокурсники, пара человек. Может быть, Павел Акимкин. Вот им позволено говорить мне самые неприятные вещи — от них я готова это принять и услышать. В большей степени люди говорят в лицо только хорошее, а нехорошее — за глаза. Классно, когда есть люди, которые не побоятся сказать тебе в лицо неприятные, неудобные вещи. Например, я обожаю и играю с величайшим удовольствием спектакль «Гроза», который идет с большим успехом в Театре Наций. Но после премьеры, например, Олег Львович и Марина зашли ко мне и высказали свое мнение. Было ли мне тяжело его услышать? Было. Что-то изменилось в глобальной степени? Нет. Но мне ценно, что они мне могут это сказать. Хотя потом Олег Львович полночи писал, что он был резок. (Улыбается.)
А сама так можешь?
Смотря кому. Если это близкий мне человек, конечно. Да, я могу сказать что-то неприятное. Другой вопрос, что я, наверное, не буду говорить в слишком ярких сочных тонах... Случай расскажу. Я сижу в кафе со своими детьми, я уже поставила «Каштанку», причем абсолютно безвозмездно, исключительно из самых светлых побуждений, то есть у меня не было мысли «я стану режиссером». Я могла этот спектакль, в принципе, поставить в Театре Наций со своими однокурсниками. Я уверена, что мы бы с Женей Мироновым договорились. То есть не было такого, что было негде ставить — поеду в родной Псков. Это было мое решение, мне там хотелось. Вот я сижу, потратив гигантское количество сил, эмоций, нервов, денег, времени — всего, что было во мне, — в кафе с детьми и вдруг слышу разговор. А у меня есть такая особенность: я в радиусе 10 метров в любом шумном помещении слышу всё, что говорят. Так вот я слышу, как два человека говорят: «А что она сделала? «Каштанку»? А кто она такая?» Я подошла к ним: «Здравствуйте, раз уж вы про меня говорите, а я здесь, давайте обсудим это вместе, меня зовут Юля. Как зовут вас?» Сидят два взрослых человека, явно не просто зрители, потому что они достаточно профессионально меня поливали грязью. Дальше с людьми происходит коллапс: они боятся назвать свои имена, жутко краснеют... Честно признаться, я так кайфанула, когда увидела эти беспомощные лица взрослых, серьезных, солидных людей, которые обосрались, потому что не могут сказать в глаза то, что думают.
Ты за правду, на это не все способны.
Я способна. Был случай, это касалось Кирилла Серебренникова. Когда я про него выложила очередной пост, кто-то написал в комментариях оскорбительное слово. А у меня на странице все-таки люди пишут хорошие вещи. Там прям обзывательство такое было... Я не поленилась (я вообще человек неленивый) — зашла на страницу женщины, которая этот комментарий написала. Я провела микрорасследование и поняла, что она работает с детьми в благотворительном фонде. Я дозвонилась до учредителя этого фонда, и этот человек там больше не работает. Это не месть. Представьте, если я, лицо благотворительного фонда «Галчонок», обдолбавшись наркотиками или пьяная, на машине врезаюсь в столб. То есть если что-то подобное произойдет, да даже если чуть-чуть проколюсь, будет взрыв. А почему другие имеют право на такое?! Каждый должен нести ответственность за свои поступки, слова и действия.