«Счастье победы проходит быстро»
Елена Чайковская стала великой так давно, что кажется, это было в другой стране и в другие времена. Но нет, и сегодня фигурное катание и Чайковская — синонимы. Накануне своего юбилея Елена Анатольевна рассказала «Огоньку» о своей школе фигурного катания, кнуте и прянике в спорте и о том, как ее называют ученики
-Елена Анатольевна, вы же никогда не уходите от ответа: почему вам не нравится, что сегодня в фигурном катании появились мировые рекорды?
— Потому что у нас их нет в чистом виде. Нет сантиметров и секунд в голом виде. Вчера сидела одна судейская бригада и оценила программу так, а сегодня — другая, выступление сравнимо с предыдущим, а оценка другая. Потому что за пультом — люди, и субъективный взгляд никто пока убрать не может.
Но, если кому-то так уж нравится подсчитывать рекорды, пусть это будет поводом для гордости. Сейчас очень сложный спорт. Посмотрите, что девочки делают! Это реальность. И меня очень радует, что долгие годы в фигурном катании именно мы, русские, задавали направление. Диктовали в танцах, парах, в мужском одиночном. Теперь и в женском одиночном абсолютно точно указали направление, по которому идет развитие нашего вида спорта.
— Помните, как много лет назад вы ответили на мой вопрос, зачем активно занимаетесь какой-то стройкой в Москве?
— Я тогда школу строила (школу фигуристов.— «О»), а что сказала?
— Цитирую: «Как только я осуществлю эту идею, буду считать, что основную задачу в жизни выполнила. И сотворила себе памятник».
— Все, кто мне помогал, понимали: это не строительство казино или дорожек для боулинга, которое может принести немедленный доход. Это строительство традиций. Ведь из-за 90‑х под угрозой оказалась преемственность. Мы же всегда начинали воспитывать детишек с нуля, и дальше все шло по накатанной плоскости. И эта точка отсчета тогда исчезла. Смотреть на угасание было невыносимо, и я решила создать школу. Мне Москва потом построила потрясающий каток, в 2010 году открыли школу, начали прием с трехлетних детей. Все, что здесь растет,— это наше собственное. Каждый год по несколько мастеров спорта и кандидатов в мастера. Как Шура Ширвиндт, мой ближайший приятель, который всегда рядом, когда-то сказал: «Это будет „Конек Чайковской“», звучит двусмысленно и по существу.
— Теперь кажется, что лучше и не придумаешь.
— Мы только что встречались на награждении в Кремле (в этом сентябре была награждена орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.— «О»). Мы опаздывали на церемонию и бежали к Кремлю, а там можно только на машине въехать, моя же машина застряла у Белого дома. И я спрашиваю охрану: «Ширвиндт проехал?» Хотела к нему в машину сесть. Не поняла сначала, что услышала в ответ, спрашиваю: «Что, Ширвиндта не знаете?» — «Знаю, конечно! Но вы мне скажите номер машины, я же не по лицам впускаю». Короче, пришлось нам все обходить со своими «лицами».
— Елена Анатольевна, да вы же сами из охраны Кремля, как же так опростоволосились?
— А, это... Меня когда-то лично министр внутренних дел СССР Николай Щелоков, который курировал спортобщество «Динамо», взял в элитную часть охраны Кремля. Только я не к внутренним войскам относилась, а к внутренней службе. Правда, даже юбку форменную так и не сшила, не до нее как-то все было. Но все и без формы знали: за Чайковской стоит «Динамо», ее не трогать! Хотя я никогда и не подводила. Меня, начиная с 1972 года, отправляли за границу со спортсменами безо всякого сопровождения. В КГБ точно знали, что я никуда не уеду, мне «туда» не надо. Все, кого я люблю, и все, что я люблю, дома.
Помню, как после чемпионата мира повезла одна в Канаду Милу Пахомову и Сашу Горшкова. Только что прошли Олимпийские игры, на которых выступали Роднина с Улановым и Смирнова с Сурайкиным. И после соревнований Сурайкин, стоя на балконе, зачем-то сказал человеку из органов, что сейчас прыгнет вниз: «Людка ушла к Уланову!» (речь о его партнерше Людмиле Смирновой.— «О»). «Да чего прыгать-то, пойдем куда-нибудь выпьем»,— сказал тот и увел его с балкона. Уже вечером они все вместе из Саппоро вылетели специальным рейсом в Москву. На чемпионат мира потом этих фигуристов все же отправили, но буквально тудаобратно, а мы остались для тура. И обязанности руководителя делегации кто-то должен был исполнять — я им и стала. По тем временам это было немыслимо. И трястись, конечно, приходилось, хотя поездка была изумительной, Америку увидели.