Русский как английский
О состоянии русского языка в последнее время много говорят. И в соцсетях, и в СМИ, и даже на высшем уровне (президент Путин недавно целое мероприятие посвятил языковым перспективам). Все эти разговоры ведутся на непростом фоне: стали популярными рассуждения о чуть ли не скорой смерти русского языка, о том, что он ничего не создает, а все только заимствует и тем самым вырождается. Михаил Эпштейн, ведущий в Facebook (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) группу «Слово года», пишет: «А в обратную сторону, из русского, не заимствуется ничего». Так ли это?
Глядя из России, действительно можно подумать, что никакого русского культурно-языкового экспорта не происходит, а примеры импорта у нас повсюду — на каждой вывеске, в каждом газетном заголовке. Живя и работая на Западе, видишь совсем другое: наш «экспорт» далеко не ограничивается набором двух-трех десятков всем известных слов — sputnik, shapka, vodka, matrioshka, kalashnikov, perestroika и т.д. Русский язык, русская политическая культура по-прежнему, как и все три столетия со времен петровской модернизации, широко участвует в мировом общественно-культурном процессе, много дает ему.
Возьмем хотя бы совсем уж древний русский историзм — царский ukase (по-английски читается «ю-кейз») или, по французской транскрипции, oukase. Словарный ресурс Etymonline.com помечает первое появление этого русского слова в английском аж 1729 годом! Но вот что интересно. При всей «историчности» этого слова оно хорошо знакомо образованным западникам, им и сейчас любят щегольнуть при каждом удобном случае, даже без всякого русского контекста. Вот совсем свежая цитата из «Вашингтон пост»: «…парламент, по ukase Джонсона, не должен был заседать до 14 октября, что давало ему огромную неподотчетную власть». В таком же контексте oukase всплывает во французской газете Le Figaro.
Про русское происхождение имени Бориса Джонсона у нас все знают. И кстати, имена и фамилии — это тоже слова, тоже на вывоз. Сколько же их мы экспортировали совершенно безвозмездно. Natasha (Ростова), Lara («Доктор Живаго»), Аnna (Каренина). Она же русско-украинская королева Франции Анна Ярославна, о которой недавно вспоминал Путин. Ален Делон назвал свою дочь русским именем Аннушка (Anouchka, с одним н), а голливудская киностудия 20th Century Fox сняла про великую княжну Анастасию полнометражный романтический мультфильм «Анастасия» (1997).
Не берусь утверждать, что имя британского премьера дало «Брекситу» «русский окрас». Но хорошо видно, какой богатый материал для иллюстрации массивного вклада русского языка, русской политической культуры дал Западу «Брексит». Полемика вокруг будущих отношений с Европой ожесточенная, обвинения друг другу бросают почем зря. И часто они берутся именно из русского советского импорта. Еще раз повторю: речь идет о живых, текущих словах и выражениях, терминах и идеях, а не историзмах, то есть словах, имеющих значение только в описании давних событий отдельно взятой страны. Это наша русская, конвертируемая звонкая монета. Вот несколько примеров, которые я собрал за последние три года, следя за перипетиями дебатов о «Брексите».
Серп и молот (Hammer and sickle)
Советская эмблема прочно остается в английском культурно-политическом обороте, только с перестановкой порядка слов в английском — сначала пролетарский молоток, потом крестьянский серп. В связи с «Брекситом» прессу широко обошло образное сравнение известного историка и юриста, бывшего члена британского Верховного суда лорда Сампшена. После пророгации парламента Джонатан Сампшен сказал: «Борис Джонсон прошелся серпом и молотом по нашей политической культуре самым провокационным образом…» Лорд-адвокат еще и до этого внес вклад в импортозамещение английского словаря русскими терминами. Это именно он защищал Романа Абрамовича в Высоком суде Лондона против иска Бориса Березовского (2012) — и выиграл. Оттуда пришли в английский наши непереводимые krysha и otkat.
Воля народа (Will of the people)
Ею клянутся «брекситеры», хотя страна разделилась практически пополам. Но и это выражение — наше, революционное. Дада, педанты нам тут укажут, что про волю народа сформулировал еще Руссо. Однако достаточно вспомнить строки советского гимна: «Да здравствует созданный волей народов великий могучий Советский Союз» и «могучую волю», оставшуюся в постсоветском варианте, чтобы сразу определить — наше все. Откуда еще им на Западе знать про «народную волю»? И царя-освободителя Александра II убила «Народная воля» (People’s Will). И сейчас в украинском парламенте, в Раде, есть проевропейская фракция «Народная воля».
Враги народа (Enemies of the people) и предатели «Общего дела»
Кто противится народной воле, те, конечно, враги народа. А как же неумолимая логика террора? Неважно, что термин был и раньше. Ибсен вообще еще в 1882 году (времена «Народной воли») написал пьесу «Враг народа» про активиста-эколога, предшественника Греты Тунберг. Неважно — потому что у нас с «врагами народа» особые счеты, со времен сталинского террора, когда термин перекочевал и на Запад с безусловным русским привкусом.