Прощение Германии
30 лет назад, 3 октября, ГДР и Западный Берлин вошли в состав ФРГ — Германия объединилась. О том, что предшествовало этому,— заметки Виктора Лошака, в основу которых лег отрывок из его книги «Наивные годы», готовящейся к печати в издательстве «ПРОЗАиК»
Социологической службе «Московских новостей», возможно, принадлежало одно интересное открытие: спустя сорок с небольшим лет после войны русские не просто простили немцев, но и относятся к ним с симпатией куда большей, чем к некоторым народам, с которыми никогда не воевали. В июне 89‑го, накануне официального визита Горбачева в ФРГ, руководитель наших социологов Игорь Минтусов опубликовал данные опроса, из которых следовало, что именно перестройка улучшила советско-западногерманские отношения (так считали 78 процентов опрошенных), а вот угрозу со стороны бывшего противника по Великой Отечественной чувствовали лишь 3 процента респондентов, в то время как от союзника, Соединенных Штатов,— 19. Трудолюбивыми, организованными и расчетливыми считали немцев от 50 до 86 процентов опрошенных, агрессивными — 17. Поехать на несколько лет работать в ФРГ по специальности согласны были 69 процентов. Более половины — 53 процента — не имели бы ничего против, если бы их сын, дочь или другой близкий родственник создали семью с западным немцем или немкой.
В той большой поездке Михаила Горбачева по ФРГ я был от «МН» в сопровождавшем советского лидера журналистском пуле. Трудно было представить, какой ажиотаж среди немцев вызывала фигура Горбачева. В Штутгарте, где толпа скандировала «Горбачев! Горбачев!», я подошел к пожилой немке, стоявшей в первом ряду у ограждения. «Я заняла это место в 7 утра»,— сказала она мне. Часы показывали начало первого. Рядом с бабушкой молодой человек развернул плакат с Бушем и Горбачевым. «Поверьте друг другу — сотворите мир»,— было написано на нем.
Все замечали особую химию, которая сложилась между ровесниками — Колем и Горбачевым. Оставалось четыре месяца до крушения стены, и в принципе цели Коля были понятны, хотя затуманены: «По некоторым вопросам устройства Европы последнее слово истории не сказано», но «моя политика — это политика большого числа малых шагов».
Спустя время нельзя не видеть, как наши руководители, иногда и сами того не сознавая, помогли немцам эти шаги сделать. Сначала, не посоветовавшись ни с Горбачевым, ни с Шеварднадзе, на тот момент министром иностранных дел, недавно ставший секретарем ЦК по международным вопросам Валентин Фалин отправил личное послание Гельмуту Колю. Будучи действительно специалистом по Германии и проработав там немало в качестве советского посла, Фалин считал себя вправе на такой шаг. Его целью, как кажется, было удержать немецкую сторону от форсирования событий, подвигнуть к рассмотрению идеи будущей немецкой конфедерации.