Владимир Кошевой: «У меня возникает эмоциональная зависимость от моих персонажей»
Владимир Кошевой — о том, как он перевоплощается в Сталина и Мейерхольда
Всеволод Мейерхольд — третья роль Владимира Кошевого в спектаклях Валерия Фокина, художественного руководителя Александринского театра. Их совместная работа началась с создания образа Иосифа Сталина в спектакле «Рождение Сталина». Затем Кошевой вышел на сцену Александринского театра в роли Подколесина в «Женитьбе». Кроме того, он сыграл одну из ролей в фильме Валерия Фокина «Петрополис».
Владимир Кошевой принадлежит к числу актеров, глубоко вникающих в исторические обстоятельства, в которых формировались прототипы его сценических героев. В спектаклях «Рождение Сталина» и «Чужой театр» он воплощает на сцене персонажей, соотнесенных друг с другом в исторической реальности как палач и жертва. «Монокль» поговорил с актером о том, как он переключается между этими двумя образами и каких усилий от него требуют та и другая роль.
— В спектакле есть несколько переходов из жанра документального театра в реальность сновидения. Как вы их переживаете?
— В спектакле таких переходов, когда герои спектакля погружаются в сны-воспоминания, три. Они приоткрывают для зрителя закулисную жизнь театра. Это всегда интересно, поскольку мало кто из режиссеров допускает к репетиционному процессу не вовлеченных в него людей. В этих сценах достоверно реконструирован процесс репетиций Всеволода Мейерхольда. Мой персонаж, например, оценивает актерскую игру словом «хорошо». Сохранились свидетельства актеров о том, что это слово могло быть пиком поддержки актера. Он готов был взлететь, после того как слышал «хорошо» от Мейерхольда. В начале спектакля я сижу в первом ряду зрительного зала, слушаю тех, кто выступает на сцене, и должен как-то реагировать, но зрители видят только мою спину. Их внимание тоже обращено на тех, кто произносит монологи. Я должен держать состояние присутствия и в то же время фантазировать, как проведу репетицию, как буду манипулировать актерами, которые должны попасть в заданный ритм. Незадолго до начала сна-воспоминания начинаю себя обманывать — убеждать, что у меня еще есть время до выхода на сцену. Я оттягиваю приближение момента перехода из бытового пространства в небытовое.
Фокин — режиссер метафизический. Он ломает актерские стереотипы. Работать с ним интересно и трудно. Ты должен быть как чистый лист и попасть в поток его мысли. Должен сразу перевоплотиться в персонажа и дать от него реакцию. Я записываю все его замечания в специальную тетрадку. И каждый раз перечитываю их, перед тем как играть роль. Иногда мне требуется время, чтобы осознать их точность и глубину. Играя роль Сталина, я с годами открываю для себя новые грани этого образа. Думаю, образ Мейерхольда тоже будет трансформироваться с течением времени.
— Переход в состояние человека, обладающего абсолютной властью над актерами, происходит, когда вы еще сидите спиной к зрителям или когда выходите на сцену?
— Это состояние рождается, пока я сижу в зрительном зале. Моих глаз в тот момент никто не видит. Одна зрительница призналась, что очень хотела бы заглянуть в них. Но она и все остальные могут только догадываться о том, что происходит в это время с моим персонажем. Он слушает, как один из артистов говорит ему в глаза неприятную правду про него самого и его жену. А чуть позже этот же артист будет выполнять все распоряжения Мейерхольда — и пусть попробует ослушаться. И если он скажет: «Я не понимаю эту паузу», — то распрощается с театром. Мейерхольду не надо задавать вопросы — надо сделать так, как он просит.