Молодильные яблоки Екатерины Златорунской. Рассказ из сборника «Но случается чудо»
Екатерина Златорунская родом из Саранска. Ее литературный дебют состоялся в 2015 году — рассказ «В покоях Марии Антуанетты» стал победителем конкурса журнала «Сноб» и Школы литературного мастерства «Хороший текст» и был опубликован в декабрьском номере журнала. В конце июля у Екатерины вышел сборник под названием «Но случается чудо». «Сноб» публикует один из рассказов
Молодильные яблоки
А был ли это сад?
Аня уже не помнила, но мама называла это место садом. Они приезжали к бабушке в деревню, вдвоем, без папы, хотя и он тоже, но быстро уезжал обратно.
Осенью сад тлел, сырел и чах, стоял запущенный, яблони — неприбранными, и долго гнилой запах витал над ним, как душа над истлевшим телом.
Зимой же стоял, закованный в снежные латы, метели налетали на него и рвали во все стороны.
Летом же он цвел, как некрасивая женщина в минуты любви и нежности: странный, неловкий, засаженный криво, искромсанный с боков, заросший крапивой, травой, обведенный покосившимся забором, но пахнущий, цветущий, плодоносящий.
Росли вишневые деревья — гнутые, кривые с маленькими красно-коричневыми вишенками. В вишенках жили червяки и оставляли после своего ухода черные ранки.
Червяки жили и в яблоках.
Яблони были высажены далеко за баней. Первые ряды: светло-серые стволы яблонь с круглоголовой кроной, за ними — кудрявые; пыльные яблони паслись за оградой забора, как дикие кони. Туда, вглубь, идти было нельзя. Под дикими яблонями жили две птицы, похожие на ворон, но не вороны: одна с белым клювом, ходила, подгибая ноги, и переворачивала яблоки с румяного бока на гнилой, а другая сидела на ветке и смотрела ночами на Аню.
А за старыми яблонями начинался ведьминский лес — сухой, сломанный, переплетенный, и никто там не жил, даже ветер. А за ведьминским лесом — сад с молодильными яблоками. И если пройти через вороний пост, лабиринт ветвей ведьминского леса, через сон, мор, то можно в этом саду сорвать яблоко, все внутри золотое, и золотая слеза закруглится и покатится с надкуса по губам.
Но все такие походы — ночью, во сне; а днем все пряталось. Яблони стояли широкие, как крестьянские бабы, и Аня делила яблоки на летние и осенние. Летние — округлые, широкие, бело-зеленые, под скользкой кожицей мякоть в тонких сероватых трещинках.
Мама называла их папировками, но Ане слышалось пахучее, сделанное как будто из тонкой серой бумаги слово «папироски».
Еще зрели яблоки — сизые, с восковым налетом, темно-красные, под их кожицей текла бледно-красная кровь. Звались они звездочками.
Из летних яблок варили варенье, как и из смородины и малины. Смородина — черная, белая, красная — висела на кустах стеклянными шариками.
Малина — абрикосовая, пурпурная, бордовая, в белых усиках, мерещилась Ане невиданным насекомым, и страшно было глотать, и сладко.
Вдали от всех рос крыжовник. Он был кислым, несмотря на сходство с виноградом. Ягоды зеленого крыжовника казались Ане воздушными шариками с полосками, а розово-красные — головками птиц с крошечными клювиками.
Цветы росли отдельно, словно разбрызганная на ковре краска — золотая, синяя, пурпурная. В цветах жили мухи.
И хотя сад был окружен забором, он куда-то уходил прочь своими ветвями, травой, стелился дальше, сплетался с другим близким ему миром, и границы между ними были зыбки.
В саду стояла баня и текла узкая и мелкая река. Вдоль нее нависали волосами плакучие ивы. На деревянный мосток изредка выпрыгивала лягушка — малахитовая шкатулка с выпуклыми янтарно-черными глазами. Она сидела среди травы и горестно урчала. На этом мостке мама мыла посуду, а Аня вытирала ее синим полотенцем с красным вышитым яблоком.
Из какого дерева была выстроена баня, из березы или сосны, никто уже не помнил. Вокруг бани росли лопухи с подорожниками — влажные бутылочно-зеленые утром и темно-синие вечером.