Коллекция. Караван историйРепортаж

Людмила Иванова: «Нет, мне не плохо... Я так живу»

Анжелика Пахомова

«Я все думала, придет время, и снова пообщаемся. Такая полная уверенность, что Иванова будет жить вечно. Она ведь и правда была несгибаемой. Я помню, раз беседовали, и она вдруг положила лицо на руки, согнулась... «Что с вами, вам плохо?» Ответ: «Нет, мне не плохо... Нор-маль-но! Я так живу». Неповторимая, оригинальная, настоящая оптимистка... Какое счастье было дружить с ней!» — о Людмиле Ивановой рассказывает главный редактор Анжелика Пахомова.

Знаете, есть такие дружбы в нашей жизни, такие знакомства. Ты сначала не придаешь им большого значения. Они входят в твою судьбу, в твой ежедневный ритм, как дыхание, как что-то очень естественное. Быстро становятся родным, привычным, хорошо знакомым... И вот беда, от этого-то ты и не ценишь это по достоинству. Не понимаешь, что когда-то этого не будет. Поэтому мне всегда немного грустно, когда я вспоминаю о не длинной, но ярко прожитой истории, связанной с Людмилой Ивановной. И вот удивительно, чем дальше идет время, тем больше становится ясно, что она была в моей жизни очень значимым человеком. Учителем. Другом. И главное — достойным примером, как нужно преодолевать трудности, справляться с тем, что послала судьба. Справляться с самим собой! Это не первая моя статья о ней, но сегодня я хочу рассказать о Миле (так ее с молодости называли друзья) глубоко, нежно, без утайки. С любовью и уважением к ее памяти.

«Пережить своего сына, да еще когда он неожиданно умер на твоих глазах...»

Считается, что первая встреча закладывает дальнейший ход дружбы, что подходящие в общении друг другу люди как бы «узнают» друг друга. Так оно чаще всего и бывает, но в случае с Людмилой Ивановой я с первого раза даже не смогла сделать с ней интервью. Что случалось считаные разы в моей журналистской биографии. Обычно я к таким «персонажам» не возвращаюсь... Но здесь захотелось вернуться. Ведь у Людмилы Ивановны был веский повод, чтобы не быть «удобной» для беседы, у нее несколько месяцев назад умер младший сын. Это случилось весной 2010 года. Театру «Экспромт», которым руководила актриса, исполнилось 20 лет. Состоялись широкие празднества. Всю весну Людмила Ивановна была занята, счастлива своей деятельностью. Александр, ему было всего 40 лет, умер на Пасху, которую отметил в доме матери. Как она считала, он держал слишком строгий пост и неправильно разговелся, навредив здоровью. Буквально рыдая, Иванова рассказала мне, когда мы начали разговор, что случилось. «В первую пасхальную ночь он разговелся, поел и выпил рюмочку. Ночью разбудил меня и сказал: «Что-то мне плохо... Сними с меня это». Когда тяжело на душе, мы с сыном обычно поем, и мы затянули песню. Спели два куплета, а потом он сказал: «Ты у меня лучшая мать» и, поцеловав мне руку, пошел к отцу... Как будто прощался с нами. Все произошло мгновенно, он схватился за сердце и осел. Мы даже сначала не поняли, насколько это серьезно... — Помолчав, она добавила: — Знаете, у моего сына был кот, с которым он не расставался. И после его смерти кот просто места себе не находил, а потом исчез...»

Пережить своего сына, да еще когда он неожиданно умер на твоих глазах, это огромное испытание легло на плечи Людмилы Ивановны. Но она работала, готовила мероприятия театра, выходила на сцену! А дома плакала постоянно. У нее эти слезы текли сами по себе, как бы через разговор. Она их не могла выплакать... А тут еще позвонила Галина Волчек, как я поняла, после долгого перерыва, вернувшись с летних каникул. И спросила подругу:

— Мила, ты хочешь выходить на сцену?

Тогда еще Иванова участвовала в некоторых спектаклях «Современника» как актриса.

— Галя, я хочу! Но я не могу... — прокричала в трубку Людмила Ивановна и зарыдала.

Вот таким и получился наш первый разговор, который закончился достаточно быстро. И мне пришлось уйти. Но в душу запало... Не укрылось, что Иванова и человек необычный, очень оригинальный, нестандартно мыслящий. И рассказать ей есть о чем. Это все было осенью 2010-го.

А под Новый год новость: Иванова в больнице, а ее муж в это время скончался дома, от гриппа. Здесь нужно обязательно сказать об удивительно счастливом, гармоничном браке Людмилы Ивановны, которому на тот момент исполнилось почти полвека. Физик Валерий Миляев встретил Милу на одном из бардовских вечеров, она тоже исполняла песни под гитару, сочиняла, музицировала. Это был второй брак актрисы. Первый — очень неудачный, с человеком, имя которого можно найти в интернете, но которого она всегда просила не называть. И позже рассказывала ужасы, не из серии «бил и пил», а просто по своей человеческой составляющей леденящие кровь. И вот — счастливая встреча со вторым мужем. С которым они всегда хорошо понимали друг друга, жили душа в душу, общими интересами.

«Сейчас думаю: ведь это чудо, что при таком образе жизни, при фанатичной преданности работе я нашла своего мужчину. В этом нет моей заслуги. Просто везение, — рассказывала мне позже актриса. — Я тогда была приглашена в их институт. Физики хотели поставить спектакль, обратились в «Современник», меня послали помочь. Стала я их разыскивать, иду по Ленинскому проспекту, а там какой-то пустырь. Такая метель поднялась! Я со страхом подумала: «Если меня тут заметет, найдут только весной!» Москва-то была еще не такая, как сейчас, не застроенная... И вдруг какой-то молодой человек вышел меня встречать. Говорит: «А я так и думал, что вы заблудитесь» — и достает из кармана мандарин. Это был Валера... Вот и все! Нам просто повезло, что мы нашли друг друга. В любви каждую минуту муж мне не признавался, но раз я услышала, как он сказал кому-то по телефону: «Мне никогда, ни одной минуты не было с Милой скучно!» У меня много лет хранится одно письмо мужа, которое я считаю своим оберегом. Оно начинается так: «Милая, любимая моя, ромашка моя, колокольчик мой, лютик, мое любимое сено, мое любимое небо, мое восходящее солнце...»

Я прямо обомлела, когда узнала о его смерти. И тут же позвонила старшему сыну актрисы, Ивану, который пригласил меня в театр, а потом — в квартиру отсутствующей матери, на чашку чая и грустный разговор. Разговор невозможный... О том, что мама в больнице, а отец умер. Но мама все еще не знает. Вы можете себе такое представить?

Вот тогда я уже чувствовала, что это родное мне пространство. Во-первых, мне очень понравился спектакль, который я увидела. Я ведь ничего до этого не знала о маленьком театре, притаившемся в переулках Чистых прудов. Во-вторых, мне понравились семья актрисы, ее гостеприимный дом. Но я все время с ужасом думала, как же она воспримет весть о кончине мужа, ведь в этом году не стало и младшего сына... Но надо знать Людмилу Ивановну. Как я потом узнала, она сама почувствовала, что что-то произошло. В какой-то момент, когда близкие навещали ее в больнице, спросила: «Скажите честно, с Валерой что-то случилось?..»

Она тут же поставила себе цель: написать о муже книгу, выпустить какую-то передачу. Заняла себя разными делами в театре. И осенью 2011 года я ее уже нашла бодрую, в полной творческой форме. К тому времени я пересмотрела весь репертуар театра, несколько раз была на ее «топовом» спектакле «Пиковая дама», где Иванова непревзойденно исполняла роль Графини. Кстати, на тот момент она уже почти не ходила. Ее Графиня ездила в инвалидной коляске. Я эту роль помню до сих пор, все подробности. Там были великолепные находки. Например, Германн застал ее героиню, когда она наносила на лицо крем. А знаете, как она отреагировала на его слова: «Я всю жизнь буду молиться на вас»? Дерзко захохотала. Это был спектакль-потрясение. В общем, я чувствовала, что уже готова наконец-то по-настоящему познакомиться с актрисой и взять у нее интервью.

Эту квартиру не забуду никогда. Она находилась на первом этаже одного из старых домов на Чистых прудах, в том же подъезде, что и театр. «Экспромт», кстати, занимал место нескольких бывших квартир на первом этаже. (Этот театр актриса создала буквально из красного уголка, находящегося в доме. Несмотря на то что она успешно работала в «Современнике» и снималась в кино, всегда мечтала о своем театре. Наверное, эта мечта родом из тех времен, когда Людмила Ивановна работала в ефремовском «Современнике». Ей хотелось создать какое-то подобие того, что было тогда, в ее молодости. Содружество актеров, объединенных мыслями о творчестве. Отчасти это удалось, но с поправкой на наше время.) В квартире центром для всех встреч и приемов служила большая кухня, на которой обычно восседала актриса и куда заходил каждый встречный и поперечный — из театра, друзья, знакомые... Вот только с новыми людьми актриса не была сразу же ласкова и доступна. Меня она встретила знакомым взглядом исподлобья, много молчала во время нашего общения. Но когда узнала, что я видела в ее театре весь репертуар, быстро расслабилась. «Галя, дай-ка нам чаю!» — сказала она бессменной помощнице и домработнице. «Ну, рассказывайте, на каких спектаклях вы были...» Тут же Иванова стала вызывать актеров, которые на тот момент находились в театре, чтобы они дополнили наше интервью. Началось совместное чаепитие, байки, веселые истории... Я почувствовала себя как дома. Почувствовала, что актриса приняла меня сердцем... Да, тех, кто любил и понимал ее театр и искренне уделял ему время, она ценила.