Как Тамара де Лемпицка принесла образ независимой женщины в искусство
Тамара де Лемпицка пережила две эмиграции и стала художницей, чтобы прокормить себя. Но смогла превратить в произведение искусства собственную жизнь. За образом эксцентричной светской львицы скрывалась женщина, которая часами стояла перед холстом, добиваясь нужных текстур и оттенков. Эту работу де Лемпицка не готова была променять ни на какие миллионы. Forbes Woman рассказывает историю художницы.
Картины де Лемпицки похожи на ее характер — чувственные, прямолинейные, с четкими контурами и яркими цветами, экспрессивные и уверенные. Она писала портреты и королевских особ, и проституированных женщин, и нежных девочек с надменными лицами. Картины довольно быстро сделали ее миллионершей — случай, поистине уникальный даже для мужчин-художников.
Однако в отличие от многих других живописцев она занялась искусством вовсе не по причине любви к нему, не из потребности творить и даже не из-за стремления к славе. Все было гораздо жестче и прозаичнее: Тамара, известная ныне как взбалмошная и избалованная светская львица, схватилась за кисть как за спасительную соломинку, которая позволила бы ей выжить в эмиграции. Стать беженкой ей пришлось дважды: сперва она бежала от большевиков в Париж, а позже из Европы в Америку — после прихода к власти Гитлера.
Сладкая жизнь
Тамара де Лемпицка, урожденная Мария Гурвич-Горская, родилась в 1898 году в Варшаве, на тот момент входившей в Российскую империю, в обеспеченной семье. Ее отец Борис Горский был предпринимателем российско-еврейского происхождения, мать Мальвана Деклер — дочерью польского банкира.
Как вспоминает в своей книге «Страсть к дизайну» дочь Тамары Кизетт де Лемпицка-Фоксхолл, первое знакомство с изобразительным искусством случилось, когда Тамаре было восемь лет. Мать заказала ее портрет известной художнице, и, позируя, девочка была вынуждена сидеть неподвижно часами, но результат ей в итоге не понравился. «Он был... неточным. Линии были неровными, не четкими. Это было на меня не похоже. Я решила, что смогу сделать лучше... Я никогда не рисовала, но это было неважно. Я получила краски, заставила сесть свою сестру, которая была на два года младше. Я рисовала и рисовала, пока, наконец, не добилась результата. Это было похоже на мою сестру».
Второй раз Тамара вспомнила о живописи в 13-летнем возрасте, когда проводила время со своей бабушкой в Монте-Карло. Пока та играла в рулетку в казино, девочка познакомилась с молодым французом, который уверял, что он художник, и учил ее рисовать акварелью море или букетики фиалок на плоских камнях, которые они собирали на берегу.
Этим юношеский художественный опыт Тамары и ограничился.
В те годы она часто бывала в Санкт-Петербурге, гостила у своей тети Стефании. Там же начались ее первые выходы в свет, где юная, экспрессивная, раскованная красавицы сразу оказалась в центре всеобщего внимания. В 1914 году, перед самым началом Первой мировой войны, на одном из балов она познакомилась с молодым юристом Тадеушем Лемпицки, который был богат и очень хорош собой. Вспыхнувшая взаимная любовь подогревалась благоприятным отношением света — пара казалась на редкость гармоничным альянсом во всех отношениях.
«Свадьба, о... свадьба была потрясающей. Шлейф Тамары тянулся по всей длине прохода от дверей церкви до алтаря — драматический эффект, который она придумала сама», — пишет в своих воспоминаниях ее дочь. Тамара взяла фамилию мужа, добавив к ней дворянскую приставку «де», хотя он и не был дворянином.
Эмиграция
Жизнь молодой семьи, поначалу обещавшая быть безоблачной и благополучной, оказалась перевернута революцией. «В декабре 1917 года Ленин создал ВЧК по борьбе с саботажем и контрреволюцией. Аресты начались немедленно... По словам Тамары, они пришли глубокой ночью, эти мужчины с вытянутыми лицами, одетые в черную кожу. Она и Тадеуш занимались любовью, когда в дверь постучали», — пишет в своей книге Кизетт де Лемпицка-Фоксхолл.
Тадеуша арестовали по подозрению в контрреволюционной деятельности, которой, к слову, он никогда не занимался, и 19-летняя Тамара проявила незаурядное мужество, оставшись в Петрограде и приложив все силы, связи и обаяние, чтобы освободить его. Сразу после его выхода из тюрьмы супруги бежали во Францию, как и большинство представителей тогдашнего высшего общества, практически ни с чем.
В 1918 году число обедневших российских аристократов в Европе зашкаливало. Каждый выживал как мог: кто-то продавал вывезенные драгоценности, кто-то затевал мелкий бизнес, открывая магазины и забегаловки, кто-то, наступив на горло гордости, шел водить такси. Однако были и те, кто не мог смириться с резкой переменой жизни и отказывался заниматься «низкой» работой.