Обложка / Андрей Панин
Человек из Кемерова
Первый раз мы встречались с Андреем Паниным на Тверской. Он попросил выбрать кафе, я назвала то, что пришло в голову. Подхожу, а вся витрина белой краской замазана. Ремонт. Вдруг от стены отделилась фигура: «Здрасьте». Я на интервью никогда не опаздываю, но чтобы актеры приходили первыми – не припомню. Рассыпалась в извинениях, мол, не знала, что ремонт. Андрей предложил пойти куда глаза глядят. Поднял воротник замшевой куртки, надвинул поглубже козырек кепки и… исчез. У меня было ощущение, что я иду одна.
Его долго не замечали. Так бывает с талантливыми людьми. Неизвестно, правда, почему. Это потом режиссеры стали называть его игру тонкой, ювелирной, виртуозной – так искусно вживался он в образ своего героя. А до того Андрею четыре раза пришлось поступать в столичные театральные вузы.
Поступать он ездил из Минусинска. А родился – 55 лет назад, 28 мая 1962 года – в Новосибирске. До школы жил с родителями в Челябинске. Школу окончил в Кемерове.
В Новосибирске Андрей прожил до двух лет и ничего об этом периоде не помнил, кроме красной кремлевской стены. Откуда она там? Когда подрос и рассказал об этом родителям, они удивились: «Все правда. Мы с тобой маленьким в Москву ездили». А Челябинск более или менее Андрюше запомнился: как из садика убегал и других детей на это подбивал. Взросление его прошло в Кемерове.
«Не жизнь, а клоунада была, – рассказывал мне о школьных годах Андрей. – Преимущественно на уроках. Химик вызывал к доске, я никогда не отказывался отвечать, даже если не знал. Всегда выходил и очень долго веселил класс и учителя в том числе. «Тебе только в цирке работать! Садись, два!» Я учился хорошо, но двойки схватывал легко и так же легко их исправлял. И у девочек пользовался некоторой популярностью, несмотря на отсутствие внешних данных. Очень много кривлялся, вызывая огонь на себя. Они писали мне записки: «Перестань кривляться, а то любить не будем».
Интеллигентные родители, физики, хотели дать сыну традиционное по тому времени воспитание и определили его в музыкальную школу по классу аккордеона. Андрей терпеть не мог заниматься музыкой, но, став взрослым, оценил усилия родителей: «Музыка – это хорошо для всех, не только для будущих актеров, это развивает какие-то отделы мозга, части души. Даже если ты не стал музыкантом и вспоминаешь с отвращением, как ходил в музыкальную школу, – все равно это что-то дает». Может, она его и спасла, потому что Андрей не только двойками огорчал родителей, но и поведением: бывал частым гостем в детской комнате милиции. «А что вы хотите? – объяснял он. – Я жил в сибирском городе, где в черте города одиннадцать зон. Статистику тогда никто не вел, но преступности там было предостаточно». Драться ему приходилось не раз, и конфликты во дворе он тогда предпочитал решать кулаками, хотя был небольшого роста и достаточно хлипким пацаном. И, чтобы стать сильным, он пошел в секцию бокса, потом увлекся карате и единоборствами. Рос одиночкой, не любил коллективные игры и мероприятия. «Я играл сам с собой и заигрывался так, что мама делала мне замечания. Шахматы гонял с самим собой или еще что-нибудь такое. Сумасшедший был. Разговаривал сам с собой очень долго, класса до восьмого», – рассказывал Андрей.
К окончанию школы Андрей определился с призванием: решил поступать в вертолетное училище. Но с вертолетами что-то не заладилось, и он пошел в Кемеровский технологический институт пищевой промышленности. Специальность – мастер холодильных установок. Родители были довольны: у сына будет хорошая профессия. Но вскоре Андрея из института отчислили за драку на танцах. И еще 20 суток дали. Три недели подметал городскую набережную. В результате пищевую промышленность он променял на Кемеровский государственный университет культуры и искусств. Случайно, как его киногерои, про которых никогда не знаешь, как они поступят в следующую минуту. Панин таким был в жизни. Сам объяснял это так: «Я Близнец и полностью оправдываю свой знак. Выбирать совершенно не могу. Я буриданов осел в этом смысле. Просто сдохну, если случайно внешние события не потянут меня в какую-нибудь сторону. В этом смысле я фаталист. Комета должна где-то упасть, чтобы я куда-то сдвинулся. И всегда находились люди, которые определяли мое направление, куда смотреть хотя бы. Найти цель самому – это для меня крайне сложно». Таким человеком, который, сам не ведая того, повернул судьбу Андрея, был один из его друзей, который поступал в институт культуры на отделение режиссуры драмы и попросил Андрея сходить туда вместе с ним. Но Панин был бы не Панин, если бы, вспоминая об этом, не обратил все в фарс и шутку: «Я же пошел на режиссуру драмы за компанию с приятелем. А кафедра драмы располагалась на одном этаже с балетным факультетом. Такое количество девчонок в колготках я увидал впервые и сразу решил: «Поступаю!»
Еще студентом Андрей Панин возглавил студию пантомимы в театре-студии «Встреча». «Так вышло, – рассказывал мне Андрей, – что уже в двадцать три года в Кемерове у меня был свой театр пантомимы, куда меня пригласили заново создать развалившуюся студию. Под моим руководством театр года три просуществовал, и еще я работал постановщиком пластических этюдов в областной драме». После окончания института Андрей поступил в труппу театра в Минусинске. «Было сразу понятно – дано этому человеку много, тем не менее «мэтры» минусинской сцены его не принимали», – вспоминает его коллега Сергей Быков. «В Кемерове я знал, – рассказывал Андрей, – что на меня никто лапу не поднимет, а вот в Минусинском драмтеатре я был на общих основаниях и мог попасть под раздачу, потому что ситуация была мне не подконтрольна. В общем, я решил – в Москву». И стал каждый год ездить из Минусинска в столицу поступать в театральный. И его не брали. Известно, что в театральных вузах не любят артистов из провинциальных театров. «Иногда, наверное, и сам плохо «показывался», – вспоминал Андрей, – а иногда явно давали понять: куда, мол, с суконным рылом да в калашный ряд? Идите, молодой человек, работайте. К станку!» Но подобные рекомендации только разжигали в нем злость, что для актерской профессии, как потом оказалось, полезно. «Я еще в карате усвоил: если хочешь сломать кирпич – бей рукой не сюда, а вот сюда. А если хочешь прыгнуть три метра – ставь планку три пятьдесят. Три пятьдесят не допрыгнешь, но три возьмешь». На четвертый год его приняли в Школу-студию МХАТ. Из Минусинска он уехал так же внезапно, как и появился. Пришел в театр с сумкой: «Все, нафиг уезжать надо!» – и ушел, не забрав даже своей трудовой книжки.
Андрей уже был к тому времени женат и приехал в столицу с Татьяной. Их поселили в общежитии при театре. Учился Андрей на курсе Александра Калягина и единственный среди студентов получил пять по актерскому мастерству в первый год обучения. На этюды сначала ходил, а потом стал манкировать. «Меня время от времени где-нибудь вылавливали и говорили: «Ну выдай нам хоть чего-нибудь», и раз в месяц я выходил и что-нибудь «выдавал», – рассказывал, смеясь, Андрей. Его студенческие годы пришлись на конец 1980-х, голодные и трудные. Андрей с однокурсником Володей Машковым пытались заниматься бизнесом: возили в Сибирь на продажу кроссовки и джинсы. С женой у Андрея жизнь не складывалась. Татьяна хотела жить по-другому, не одним днем, а более основательно и обеспеченно. Муж-студент такой уверенности в завтрашнем дне дать ей пока не мог.