Искусная отмычка
Зачем российские бизнесмены поддерживают выставки современного русского искусства за рубежом и как экспорт культурных ценностей помогает им вести бизнес.
Несколько лет назад в дни архитектурной биеннале в Венеции Николас Ильин, русский культуртрегер, директор по корпоративному развитию в Европе и на Ближнем Востоке Фонда Гуггенхайма (сейчас он советник директора Государственного Эрмитажа), принимал гостей на традиционном ужине фонда на крыше палаццо Пегги Гуггенхайм. Один из приглашенных Ильина, российский бизнесмен Сергей Гордеев (№55 в списке Forbes), меценат выставки в МоМА, пришел сильно навеселе, нарушив несколько правил ужина с рассадкой: не надел смокинга и привел с собой двух знакомых. Эта оплошность обошлась Гордееву в тот вечер в миллион долларов.
«Вообще-то Сергей не пьет, — рассказывает Ильин, — но не в тот раз. Он достал маленький старый телефон Nokia: «Смотри, Ник, какое у меня есть искусство!» А экран такого размера, что ничего там не разглядишь. «Слушай, Сережа, пей и молчи. Сходи вниз, в музей, посмотри на искусство». Совет сработал. Но к десерту Гордеев вновь заговорил. «Я, — сказал он, — самый богатый человек на этой террасе!» Ильин отвечал по-отечески снисходительно: «Сережа, умоляю тебя, выпей еще и заткнись!» — «Нет, я точно знаю, я самый богатый». — «Ну ладно, давай поспорим». Гордеев поставил миллион долларов. За столом — восемь свидетелей. За спиной Гордеева — главный стол, директор Фонда Гуггенхайма Томас Кренс и его гости. Спиной к спине русского бизнесмена — шейх из Абу-Даби. Гордеев его не заметил. Увидев шейха, понял: проиграл. Эту историю Forbes подтвердили еще два свидетеля. Ильин говорит, что неделю спустя на счет фонда пришел перевод — $1 млн.
«Когда мы, бывшие босоногие дети из-за железного занавеса, захотели отстраиваться в европейском обществе, оказалось, что удивить материальным достатком довольно сложно, а вот вовремя рассказанная за бокалом вина пара-тройка историй про то, что есть другие формы жизни, действительно производит впечатление. Русское искусство — как раз такая универсальная отмычка», — говорит предприниматель Андрей Чеглаков, в меценатской истории которого и поддержка театра «Практика», и книгоиздательские проекты, и фестивали классической музыки во Франции и Швейцарии. Сейчас Чеглаков и его фонд AVC Charity активно участвуют в обновлении Государственного музея современного искусства — коллекции Георгия Костаки в Салониках.
«Жить в мировой столице и быть вне общества — глупо», — рассказывает коллекционер современного русского искусства, меценат Игорь Цуканов. Tsukanov Family Foundation поддерживает проекты Королевской оперы Лондона, студенческие обмены между Россией и Великобританией и с 2012 года проводит серию выставок современного русского искусства в галерее Saatchi. «Самый простой способ войти в общество, на мой взгляд, заняться филантропией, поддержать культурные проекты, — говорит он. — За всю свою предыдущую жизнь я не встречал столько интересных людей, сколько узнал за несколько лет в культуре».
Русское незнакомое
В 2012 году Королевская академия отказалась проводить выставку Виктора Попкова, которую организовывал совместно с РОСИЗО фонд предпринимателя, коллекционера и мецената Андрея Филатова (№93 в списке Forbes) Art Russe (ранее Арт-фонд семьи Филатовых). Ретроспектива Виктора Попкова в Лондоне все же прошла, но на другой площадке, в Сомерсет-хаусе, в 2014 году, побывав до этого в Академии художеств в Москве и в Венеции, в выставочных залах университета КáФоскари. «В конечном итоге судьба правильно распорядилась: концепция Сомерсет-хауса полностью соответствовала нашему проекту. Variety Fair отнес выставку к пяти основным событиям, происходившим тогда в Лондоне», — говорит Андрей Филатов. В 2015 году Филатов организовал выставку «Наследие Второй мировой войны в русском искусстве» в галерее Saatchi. А в 2016 году его фонд открыл постоянную экспозицию русского искусства в замке Бьюле в Южной Англии.
«Ротируя, мы показываем там работы из собрания Art Russe. Фонд изначально задумывался как проект популяризации русского искусства XX века за пределами России. Мне всегда был интересен этот период. Как все дети в СССР, я вырос на картинах наших художников. Возможность покупать картины появилась после IPO Globaltrans. Начиная с 2008 года мы активно общались с западными банкирами и фондами. Я был удивлен, что про советский период русской живописи за пределами России никто ничего не знает. Исключение — русский авангард, неформальное искусство и три-пять имен эмигрировавших художников. Формируя собрание фонда Art Russe, мы стремились собрать работы, которые отражали бы историю и тенденции самого продуктивного столетия русского искусства — от Ильи Репина и Михаила Врубеля до Мая Данцига и Гелия Коржева. Этот период дал плеяду талантливейших мастеров, с колоссальной академической школой, очень разных по жанрам и тематике, имена которых за рубежом знает только узкий круг специалистов. Именно поэтому в рамках работы фонда мы издаем книги, ведем собственный выставочный проект и поддерживаем чужие. Чтобы люди за пределами России больше узнали о русском изобразительном искусстве», — рассказывает Филатов.