В поле
Рассказ
-Чудесный аксессуар у вас, – Мейерхольд положил голую ногу на стул.
– Это называется «чемодан визажиста». Поднимите-ка…
Он приподнял ногу, Поля подложила под нее чистое вафельное полотенце:
– Спину потом сделаем.
– Чемоданчик… – Родос губами вытянул сигарету из пачки «Кента», протянул пачку сидящему Мейерхольду. – Без него никуда?
Они закурили.
– Не то слово, – Поля зачерпнула крем, стала быстро накладывать его на бедро Мейерхольда. – У меня подруга однажды в такси забыла. Ехала ночью с пьянки. Бывает такой облом. И все. Конец профессии.
– А новый купить?
– Он пустой-то стоит двадцать штук. А там же еще содержимое. Палитры, кисти, крема, техника. У меня шесть японских кистей по сто баксов каждая…
– Ну а… Занять бабок? Типа потом отработаю?
– Понимаете…
– Давай на «ты»?
– Да. Понимаешь, каждая собирает свой чемодан месяцами, годами. Это все сразу не купишь, надо пробовать, привыкать, выбирать, менять.
– Как гардероб, да? – Родос нервно прохаживался, поскрипывая только что начищенными сапогами. – Пиджачки, юбчонки, девчонки…
– Че, мандражишь? – Мейерхольд выпустил в него дым.
– Есть малек. Москва все-таки… Поль, а вы… Ой, ты москвичка?
– Подмосковье. Малаховка. Родители из Астрахани.
– Во! Тоже рыбное место! – засмеялся Мейерхольд.
– Да, с рыбой у нас в семье умеют обращаться. Не тряси ногой. Так, нога – поперечные синяки, спина – продольные, да?
– Да.
– Сделаем.
Родос отодвинул занавеску:
– Народ прет вовсю. Слышите?
– Слышим. У нас еще двадцать минут, чувак же сказал, – успокоил Мейерхольд. – Поль, у тебя нереально нежные руки.
– Спасибо. А кто вас в Оренбурге гримировал?
– Одна особа с телевидения. Но она с тобой не сравнится.
– Как вобла против стерлядки, – Родос стал застегивать китель капитана НКВД.
– Спасибо! Крутое сравнение! – засмеялась Поля, делая кровоподтеки.
– Он у нас вообще остроумный, – тряхнул кудрями Мейерхольд. – Калом бурит регулярно!
– И помногу. Фу-у-у-у… – Родос протянул руку, пальцы его дрожали. – Чего-то я давно так не мандражил, а?
– Главное – не промахнись! – засмеялся Мейерхольд.
– Ржешь, жопа, у тебя ж всего две фразы, а у меня их вон сколько…
– Ребята, не волнуйтесь, – Поля приступила к новому кровоподтеку. – А на лице не надо?
– Не, чел сказал, что лишнее. Лицо чистое. Кр-р-расивое! Хотя, дома меня та тетя сильно разукрасила.
– По теме, нам же микрофоны положены? – потер ладонями Родос. – С такой-то толпой! Тысячи людей!
– А на что тебе голос дан, Ди Каприо? Ори на полную!
– Придется… Блин, не знаю… – Родос глянул за занавеску. – Москва.
– Да. Столица нашей родины.
– Все что угодно может быть.
– Вот и постарайся, ептеть… Извини, Поль. Спиной?
– Да, повернись.
– Я не про это… – фыркнул Родос, отходя от занавески. – Башку могут проломить. Отморозков много…
– Не дади-и-и-им! – пропел Мейерхольд. – Поля! Какие ты мне красивые синячишки насажала, а? С меня причитается!
– Спина будет еще красивей.
– Договорились! Давай после всего пойдем куда-нибудь? Нам суточные выдали!
– Вдвоем?
– Зачем же? Втроем! В Москве первый раз, никого не знаем.
– Ну, я подумаю.
Вошел мужчина в сине-белом комбинезоне, с планшетом в руке:
– Так, парни, десять минут. Готовы?
– Олвейс! – тряхнув кудрями, Мейерхольд кинул окурок на пол, припечатал пяткой голой ноги.
– Грим, долго еще?
– Семь минут, – пробормотала Поля.
– Парни, время пошло! – мужчина скрылся.
– Ребята, а можно быстро селфи? – попросила Поля, проворно вытирая руки салфеткой. – А то потом не успею.