Без лести предан…
Девиз, по легенде, сочинённый самим Алексеем Аракчеевым для его графского герба, отражает важнейшую черту этого удивительного человека, снискавшего в России, кажется, всеобщую неприязнь.
Современники отказывали Аракчееву во всём, даже внешность его описывая как обезьянью. Жестокость и придирчивость соединялись у него с невероятной преданностью престолу и собственным представлением о долге. При этом его не коснулись подозрения в казнокрадстве, мздоимстве и мстительности. Одновременно это был чуть ли не единственный человек за всю историю России, который добровольно отказывался от наград.
Не обладая ни родовитостью, ни богатством, он был полностью selfmade man, что требовало незаурядных способностей и настойчивости. Его отец, помещик Тверской губернии, с трудом собрал денег для обучения сына в петербургском Артиллерийском кадетском корпусе. Юноша превосходно показал себя во время учёбы, особенно отличившись в математике. Окончив корпус, был приглашён обучать сыновей графа Николая Салтыкова. Последний был официальным наставником старших сыновей цесаревича Павла. Он и рекомендовал молодого артиллерийского офицера будущему императору.
Капитан Аракчеев пришёлся «ко двору» и вскоре был назначен губернатором Гатчины и начальником сухопутных войск наследника, проявив усердие и преданность. Тогда же был заложен фундамент его непростого характера и сформировалось его убеждение — «Где нет суровости, там нет службы».
По восшествии Павла I на престол на Аракчеева посыпались чины, награды и богатства. За два года он стал сначала бароном, а потом графом Российской империи; прошёл путь от полковника до генерал-лейтенанта; заслужил три ордена и получил в подарок крупное поместье — село Грузино в Новгородской губернии. За те же два года он был дважды отставлен от службы, и оба раза за дело… Тем не менее Аракчеев в Грузине установил памятник почившему императору, а свою преданность ему распространил и на наследника престола.
Именно Павел скрепил своей рукой дружбу своего сына Александра и Аракчеева. Причины её были просты. По воцарении отца Александр принял на себя ряд высших военных должностей, в том числе генерал-губернатора Петербурга. Без помощи Аракчеева справляться с навалившимися на него новыми обязанностями он просто не мог…
«Друг мой»
Именно так с молодых лет обращался Александр I к Аракчееву, препоручая ему сотни разных дел. После разгрома под Аустерлицем император сделался замкнут и подозрителен, что ещё более сблизило его с Аракчеевым и укрепило в безграничном к нему доверии. Влияние фаворита росло день ото дня, о чём говорил уникальный в своём роде указ, которым царь фактически объявлял Аракчеева своим рупором. «У нас есть только один вельможа — Аракчеев», — заметил по этому поводу Николай Карамзин.
Через Аракчеева стали вестись все дела в империи. После взятия Парижа и Венского конгресса Александр вошёл в роль спасителя Европы и вершителя большой политики, так что к верному другу перешёл и контроль за внутренними делами страны. Работая по 18 часов в день, он, став начальником Императорской канцелярии, готовил решения Государственного совета; через него к царю поступала любая информация и через него же транслировались суждения и распоряжения императора; он смещал одних чиновников и назначал других. Не имея реальных полномочий, Аракчеев был фактически первым министром империи. Это позволяло Александру жить в своих иллюзиях, но не способствовало популярности Аракчеева.
Против него были одинаково настроены аристократические, бюрократические и военные круги. Ему не хватало светских манер. Он, прилично знавший французский и немецкий, считал патриотичным говорить только по-русски, что служило предметом насмешек. Словом, его с трудом терпели в обществе. А близость к царю постепенно уверила его преданного слугу в собственной непогрешимости и скверно сказалась на его и без того тяжёлом характере…