Человек идет за сексом
Михаил Трофименков о фильме «Любить...», полузапрещенном манифесте советского эротизма
Центр документального кино выпускает в прокат режиссерскую версию фильма «Любить...» (1968) — легендарную работу Михаила Калика, знакового режиссера для советских 1960-х. Четыре новеллы о любви и неловком советском эротизме, в которых есть все, что есть в лучших фильмах советской новой волны: искренность на грани пошлости, влияние Антониони и Годара и разочарование в оттепели и ее поколении.
Бывает так, что в общественном мнении злоключения фильма едва ли не важнее его достоинств. Так случилось с «Любить...», самым знаменитым фильма Михаила Калика, одного из режиссеров-символов советской новой волны («Человек идет за солнцем», 1961; «До свидания, мальчики», 1964). Потому начнем со злоключений, чтобы больше к ним не возвращаться.
Фильм из четырех новелл, перемежаемых хроникальными вставками (режиссер Инесса Туманян спрашивает у случайных и не очень людей: «что такое любовь?»), перемонтировали без ведома автора. Вырезали, в частности, эпиграфы из «Песни песней» и монолог священника Александра Меня. По совести говоря, если сравнивать цензурированную и авторскую версии, большой разницы нет. Но Калик пошел на обострение. Во-первых, он уже собрался в Израиль. А во-вторых, обладал лагерным упорством: едва поступив во ВГИК, в 1951 году он был арестован и приговорен к десяти годам, отсидел три. Теперь он подал на студию в суд, а сам, взяв под мышку авторский вариант фильма, демонстрировал его в «закрытых аудиториях». Государство в ответ возбудило дело о незаконном предпринимательстве и конфисковало авторскую копию. На экраны фильм вышел — его изъяли из проката только после отъезда Калика в 1971-м. В эмиграции ему повезло больше, чем другим звездам новой волны. В отличие от Михаила Богина, Генриха Габая, Юлиана Панича, Евгения Фридмана и Бориса Фрумина, он таки снял в Израиле один полнометражный фильм. Вернувшись в Россию в 1989-м, более или менее восстановил «Любить...», а в фильме «И возвращается ветер» (1991) горько и зло изобразил московских сионистов, подтолкнувших его к отъезду и загубивших его карьеру.