«Сирийские мистики о любви, страхе, гневе и радости». Отрывок из книги
В издательстве «Альпина Паблишер» выходит книга «Сирийские мистики о любви, страхе, гневе и радости». Ее написали авторы подкаста Arzamas «Отвечают сирийские мистики» — филолог и переводчик Максим Калинин и писатель Филипп Дзядко. Они обращаются к опыту народов, живших в VII веке и заставших крах нескольких империй. «Сноб» публикует отрывок
Чувство вины, или Как быть, если все время стыдно перед детьми, друзьями и самим собой?
Филипп: Максим, мы поговорили о любви к ближнему и пришли к тому, что ближнего любить не обязательно и что не нужно испытывать по этому поводу чувства вины. А теперь хочется отдельно поговорить об этом чувстве. Мне кажется, многие из нас его испытывали и испытывают по сотне разных причин. Проводите с ребенком меньше времени, чем могли бы? Проводите слишком много времени и поэтому ничего другого не успеваете? Здравствуй, чувство вины. Давно не звонили родителям? Хорошо себя чувствуете, когда всем вокруг плохо? Это стыдно. Обесценили мистические ступени созерцания, сравнив их со степенями похмелья?
Максим: Это вы сравнили.
Филипп: Вот именно. И теперь испытываю по этому поводу чувство вины.
Максим: Что ж, «восплачемте, братья», как сказал Макарий Великий. На самом деле я не думаю, что сирийских мистиков ваше сравнение с похмельем задело бы.
Филипп: Хорошо, хотя бы по этому поводу я постараюсь не чувствовать себя виноватым. Но все равно в моей голове миллион других вин. Как говорит Лиза Марантиди, редактор этой книги, — это бесконечный винвин. Но главное (и, возможно, определяющее всех этих маленьких вин) — это первородный грех. Как будто с тех пор, как Адам и Ева вкусили проклятое яблоко, все пошло наперекосяк!
Максим: Кстати, Феодор Мопсуестийский считает, что это был инжир. Так что если Стив Джобс эту историю имел в виду, то облом.
Филипп: Ну вот, теперь еще и Джобс виноват. Но если серьезно — понятие первородного греха для христианской и вообще для западноевропейской культуры, наверное, одно из самых важных. Люди живут в мире, в котором Адам и Ева совершили преступление, а за этим произошло все то, с чем мы имеем дело каждый день. Я недавно читал перед сном Блаженного Августина — одного из Отцов Церкви, современника некоторых наших сирийских героев. В одном месте он говорит о том, что после первородного греха жизнь человека стала скорее медленной смертью или — мне ужасно нравится это выражение — «преизобильной скудостью». Получается, что грехопадение — начало истории человечества. И этот извечный грех и вина за него всегда с нами. Пожалуйста, скажите, что наши сирийские мистики думали иначе.
Максим: У меня для вас хорошие новости. Сирийские мистики считали, что первородного греха вовсе не было. Они унаследовали этот взгляд от уже упомянутого мной Феодора Мопсуестийского, автора антиохийской богословской школы, жившего в IV — начале V века. Феодор говорит, что изгнание из рая — трагическое в традиционном представлении событие — было на самом деле не наказанием, а частью божественного плана, в частности на человека. Исаак Сирин повторяет вслед за ним: неужели вы думаете, что Бог хотел, чтобы Адам и Ева остались на этом маленьком клочке земли? Зачем же Ему было тогда создавать такой большой прекрасный мир? Нужно было, чтобы они шли и преобразовывали всю эту землю, а то, что описано в Библии, — это не наказание, а божественная педагогика.