Сценарий Людмилы Улицкой «Чума» по мотивам событий 1939 года в Москве
Киносценарий «Чума» основан на реальных событиях декабря 1939 года, когда в Москве была предотвращена эпидемия чумы. Произведение будет впервые опубликовано 10 апреля на платформе Bookmate в рамках совместного проекта Bookmate Originals и «Редакции Елены Шубиной». Мы публикуем отрывок и рассказываем о создании текста
Сценарий «Чума» Людмила Улицкая написала в 1978 году, когда поступала на курсы драматурга Валерия Фрида при Доме Кино. Фрид отказал начинающему автору с формулировкой: «Вас учить нечему, вы и так все умеете», — после чего рукопись лежала неизданной 42 года, пока вновь не обрела актуальность.
«Предполагается, что если ружье в первом акте висит на стене, то в последнем оно должно выстрелить. Многие годы я писала разные тексты и… не публиковала. И вдруг оказалось, ружье-то стреляет. И не холостыми патронами. Сценарий ‘’Чума’’, сочиненный очень давно, оказался неожиданно актуальным. Лучше бы этого не было! Но это так, — говорит Людмила Улицкая. — Во время карантина я разбирала книжные шкафы и полки с бумагами, нашла этот сценарий и поняла, что он точнейшим образом подходит к сегодняшней ситуации».
Чума
Через огромную вьюжную пустыню, высвечивая фарами дрожащее пятно, подвижный вихрь снега, идет состав из товарных вагонов. Медленно, долго. Минует заваленный сугробами, едва видный под снегом город. Растворяется в снежной мгле.
Длинное одноэтажное здание на отшибе у целого света занесено снегом. В нескольких окнах виден мутный свет. Запорошенная вывеска — названия не разобрать.
На вахте возле железной печки сидит старуха-татарка в повязанной низко на лбу косынке и большом платке поверх. Отрезает острым маленьким ножом маленькие кусочки вяленого мяса, беззубо жует. Взгляд бессмысленно-сосредоточенный.
В боксе сидит Рудольф Иванович Майер. Он в защитном костюме, в маске. Лица не видно. Руки в перчатках. Рассеивает длинной иглой культуру по чашкам Петри. Спиртовка горит, вздрагивая от каждого его движения. А движения плавные, магические.
Длинно и настойчиво звонит телефон на столе перед вахтершей. Она не спешит снимать трубку.
— У, шайтан, кричит, орет... — ворчит старуха. Телефон не унимается. Она снимает трубку:
— Лаблатор! Ночь, говорят, ночь! Что кричишь? Нет никого. Не могу писать, нет. Майер есть! Сиди тут. Сиди, говорят!
Старуха идет в глубину коридора, стучит в дальнюю дверь, кричит:
— Майер! Телефон! Москва тебе зовет! Иди!
Она дергает дверь, но дверь заперта. Она снова стучит, кричит:
— Майер! Иди! Начальник сердитый тебе зовет!
Майер в боксе отложил иглу, замер. Стук раздражает его.
— Сейчас! Сейчас! — голос глухо звучит из-под маски. Маска чуть сдвинулась, слетел уплотнитель под подбородком.
Старуха услышала, пошла к телефону, в трубку громко прокричала:
— Сиди жди, говорят тебе...
Майер в предбаннике снимает перчатки, маску, противочумный костюм, подтирает что-то, наконец, бегом к телефону.
— Извините, был в боксе. Да, да, ночные опыты. Всеволод Александрович, я не готов. Да, да, в принципе. Полная уверенность. Но мне нужно еще полтора-два месяца. Да, полтора... Но я не готов к докладу... Ну, если вы так ставите вопрос. Но считаю доклад преждевременным. Снимаю с себя ответственность. Да, да, до свидания.
Раздраженно кладет трубку. Старуха внимательно смотрит на Майера:
— На мене кричит, на тебе кричит. Шайтан, сердитый начальник. Кушай! — протягивает на ноже кусок вяленого мяса. Майер машет рукой:
— Нет, спасибо, Галя, — автоматически берет кусок и жует.
— Спать иди. Домой! Зачем сидеть?