Прощай, global Russian: как российским бизнесменам преодолеть кризис идентичности
Элите российского бизнеса, привыкшей жить на несколько стран одновременно, вернуться домой с концами будет очень тяжело. Хотя многие возвращаются. А кто-то, наоборот, отказывается от российского паспорта и полностью переносит свои интересы на Запад. Выбор сложный, но всем рано или поздно придется через него пройти, уверен сооснователь компании Mr. Doors Максим Валецкий
«А ты кто такой, скажи, пожалуйста?» — «А ты кто такой?» — «Нет, кто ты такой, я спрашиваю?!» — «А ты кто такой?!» Этот диалог произошел между Балагановым и Паниковским в книге «Золотой теленок» Ильфа и Петрова, которую сейчас не так уж часто вспоминают.
Но вопрос-то важнейший. Именно этот вопрос задает себе каждый человек много раз на протяжении жизни. Кто я такой? Откуда я? Зачем я здесь? Ответы на эти вопросы — суть нашей самоидентификации. Не бывает неправильных ответов. Любой ответ может быть правильным. Я отец, я пожарный, я добрый человек, я екатеринбуржец. Каждый ответ всегда передает то, что для вас важно, что составляет суть ваших ценностей и приоритетов.
В нулевые годы разбогатевшее племя российских предпринимателей стало бурно осваивать глобальный мир. Айтишников потянуло в Кремниевую долину. Богатые рантье, владельцы офисных и торговых центров полетели к южным морям. Семьи, озабоченные образованием детей, переехали в Лондон. Двадцать лет у международной российской тусовки был стандартный ответ на вопрос «Кто ты такой?» — «I’m global Russian».
Я не сильно удивился, когда во время работы над этой колонкой узнал, что термин «глобальные русские» придумал основатель издательского дома «Коммерсантъ» Володя Яковлев. Он и другие титаны российской журналистики 1990-х годов сформировали наше мировоззрение следующих 20 лет. Большинство из них давно не в России, но мировоззрение, придуманное ими, живет.
Когда меня спрашивали, кто я, я также отвечал «global Russian». И не сильно задумывался над смыслом этого ответа. Для меня это было удобным объяснением того, почему при словарном запасе, сравнимом с числом носителей языка, я говорю с жутким акцентом. Последние пару лет честно ответить на этот вопрос и при этом не ввязаться в политическую дискуссию стало сложно. Если мне не до политических дискуссий и вообще не до разговоров, я отвечаю: «I am from Greenland» («Я из Гренландии»). На этом, слава богу, разговор заканчивается.
Максимум, что может произойти, меня спросят, а не слишком ли там холодно.
Соврать про Гренландию, конечно, можно, но не могу сказать, что от этого хорошо на душе. И вообще я заметил, что в последние месяцы я испытываю душевный дискомфорт, причину которого я понял не сразу. Из закоулков подсознания вылезли слова «кризис идентичности». Я было решил, что придумал новый термин, но оказалось, во всезнающей «Википедии» все это уже написано. Там сказано, что «кризис идентичности — это период, которому свойственно такое психологическое состояние человека, при котором он чувствует утрату собственной эго-идентичности и сталкивается с проблемой самоопределения».