«Вы бы поставили чип себе в голову?»
Что делать с ботом, который матерится в корпоративном чате, когда уволят всех копирайтеров, есть ли будущее у человека как вида, а у бизнеса – выбор: четверо экспертов обсудили с главным редактором «Правил жизни» Трифоном Бебутовым некоторые из ожидаемых и неожиданных аспектов внезапного вторжения искусственного интеллекта в нашу жизнь.
Трифон Бебутов: Сейчас силен страх перед ИИ, причем как у обычных людей, так и у специалистов. Вопрос к Михаилу: насколько часто люди сейчас приходят с таким запросом?
Михаил Соболев: Тут можно сказать, что на любой подобный феномен всегда бывает две реакции. Либо «ого-го, сейчас заживем, а вся эта фигня будет за нас работать!», либо «ну все, это уничтожит нашу жизнь». То есть либо полное принятие, либо страх. Поэтому приятно видеть, как люди все-таки пытаются новой технологией пользоваться и ищут какие-то разумные способы ее внедрить в свою работу. Со всех сторон говорят, что ИИ – это что-то ужасное, что его нужно ограничить, запретить, что он уничтожит последние остатки «старых добрых» времен. Но на самом деле это просто еще один новый инструмент, который только-только появился и про который еще толком непонятно, как его использовать. Вот в Евросоюзе хотят сейчас ввести ИИ в какие-то правовые рамки. С одной стороны, это разумно, как и с любым другим мощным инструментом: когда бензопилу покупаешь, к ней тоже приложена книжечка с правилами эксплуатации. Но в первую очередь надо понять, что это за феномен, какие у него границы возможностей и как с ним жить. Потому что жить с ним все равно придется, хотим мы этого или не хотим.
Сергей Евдокимов: Это как ядерная энергия в свое время: с одной стороны, вещь перспективная, а с другой вызывает много страхов. Мы не случайно про все это рассуждаем под выход «Оппенгеймера». Та же история — вроде полезная штука, а вроде может снести все человечество к чертовой матери. Я чуть-чуть остановлюсь на использовании ИИ на телевидении. Как все уже знают, нейросети способны синтезировать человеческую речь. Года два уже существуют синтезаторы речи, которые позволяют озвучивать, например, художественные фильмы. На практике это значит, что отмирает профессия актера озвучания. Мы тоже пробовали технологию, но все-таки решили остановиться на человеческом голосе, потому что, ну прямо скажем, на актеров озвучки уходят не какие-то бешеные деньги, а люди должны держаться вместе – по крайней мере пока позволяют обстоятельства. Второй эксперимент – мы попробовали заставить ChatGPT писать рекламные тексты. Выяснилось, что с этой о задачей он справляется на уровне среднестатистического копирайтера, что говорит о том, что среднестатистический копирайтер – это теперь тоже профессия вымирающая. Плохо и средне теперь умеет писать даже машина. Хорошо – пока нет. Какого-то особенного креатива или стилистического изящества нейросеть не продемонстрировала. Мы пошли дальше. Взяли людей, которые не поют, у которых нет голоса, и при помощи нейросети они у нас запели. Мы сейчас разрабатываем телевизионный формат, который на этом построен, - условно говоря, музыкальный ринг XXI века. Наверное, каждый день вы сталкиваетесь с какими-то видео или треками: Фрэнк Синатра спел Gangsta’s Paradise, Егор Летов перепел певицу МакSим и так далее. Это открывает, конечно, большие перспективы. И поднимает много вопросов. Начиная с главного: а что такое, собственно, человек? 
Его голос ему принадлежит или нет? А внешность? А как тут с точки зрения авторских прав? А если песню сочинит ChatGPT, роялти кому должны идти? Сейчас многие популярные актеры, блогеры создают банки своих оцифрованных изображений. Кто обладает авторскими правами на них? Тут, конечно, поднимается целый комплекс вопросов, на которые нет никаких ответов. И которые в будущем придется как-то урегулировать.
Михаил: Вот это хороший вопрос. Что из себя представляет человек? Что такое сознание? Со времен Фрейда, когда говорят о сознании, имеют в виду расщепление на собственно рациональное сознание и на субъект бессознательного – того, кто ошибается, шутит, выдает неожиданные фразы, может быть, даже неожиданные для самого себя. Того, кто говорит и сам не всегда знает, чем закончит фразу. Искусственный интеллект – это, конечно, мастер интерпретаций, мастер коллажей, смешивания чего угодно. Но чего-то нового, прорыва какого-то он не создаст. Не придумает новой метафоры, например.
Сергей: Да. Но у нас в последнее время культура в таком состоянии, что нового как бы и так нет. Все ходят и говорят: где новое, когда настанет новое, когда уже начнется будущее?
Трифон: Вот это хороший момент – нейросеть как инструмент, который сам по себе ничего нового создать не может. Кирилл, скажи как человек, который занимается интеграцией ИИ в очень разные среды: это действительно просто техническое средство, как, например, ручка шариковая, которая в свое время заменила перо? Или он способен на нечто большее?
Кирилл Чирясов: Отличный вопрос. Я, в частности, советник по цифровым технологиям Европейской медиагруппы, это компания, которая управляет разными радиостанциями – «Европа+», «Дорожное радио», «РетроFM» и так далее. Мы дали нашим музыкальным редакторам послушать произведения нейроартистов, причем не каких-то мировых звезд, а просто то, что сами собрали со звукачами, с ребятами, просто протестировали. Ни один музыкальный редактор не смог сказать, что это нейроартист. «О, это классно, фреш!» Это были произведения на русском, английском языках. Никто не может отличить нейроартиста от артиста настоящего. Так что я поспорил бы с Михаилом насчет того, что нейросетка не может ничего создать. Одна, может быть, и нет. А какой-то сложный микс из разных специализированных нейросетей, где одна из настроек будет отвечать за новое и неизведанное, накидывать какие-то варианты – такая система, возможно, и создаст.
Сергей: Я тут вижу проблему знаете в чем? Проблема не в том, что ИИ будет мыслить, как человек. Проблема в том, что человек уже мыслит, как ИИ. Сейчас, если глушат навигаторы, у таксистов начинается паника, они не знают, куда ехать. Ротация на радио, плейлисты в музыкальных сервисах формируются вроде бы и под нас, а вроде бы и, наоборот, формируют наш вкус, и в какой-то момент разница просто пропадает. Все стало слишком стандартизировано, все подогнано под формат. Получается, что человек все-таки теряет свою субъектность, хотим мы этого или нет.
Трифон: Я тоже всегда привожу в пример такси. Вроде бы формально лоботомию сделали спутникам, а на деле оказалось, что в каком-то смысле не спутникам, а людям.
Кирилл: На самом деле область применения искусственного интеллекта уже огромная. Зимой, когда OpenAI только открыли доступ к ChatGPT, я показывал эту штуку всем компаниям, с которыми сотрудничаю, и все уже на этапе презентации более-менее понимали, как будут это использовать. Сейчас мы активно внедряем ИИ в производстве креативного контента – SMM, тексты, картинки. Европейской медиагруппе мы под каждый бренд сделали нейросетку, которая понимает стилистику, tone of voice каждой радиостанции, понимает, о каких людях идет речь. В HR мы тоже это внедряем, в анализе анкет соискателей. В юридическом отделе. На западном рынке одно из самых перспективных направлений – это финансовый анализ. Нейросеть лучше человека видит в больших данных паттерны и может предсказывать финансовое поведение пользователя. Например, видно, что человек скоро перестанет быть клиентом или перейдет на другой тариф. ИИ таких выделяет, и дальше с ними уже работает человек. Но самое интересное было, когда мы начали юристам показывать, как с помощью ИИ писать, например, жалобы по стандартной форме. Время написания письма это сокращает кратно. Для HR-отдела мы купили MBTI-модули, которые разработаны в Америке: человек проходит тест, нейросеть смотрит результаты, смотрит анкетные данные, дает рекомендацию, брать или не брать. Мы все это называем copilot, «второй пилот». Терминология из мира IT, но мы уже почти для всех наших департаментов построили таких вторых пилотов. Это и юристы, и бухгалтерия, и спецпроекты. Есть очень забавные кейсы — когда, например, менеджер по продажам, совсем новичок, при помощи ChatGPT предлагает спецпроекты компаниям уровня МТС, причем накидывает их прямо на встрече. Это занимает три минуты. Девочка ничего сама не знала, не знала индустрию, но накидывала варианты с невероятной скоростью. А запрос был очень простой: используя опыт рекламных кампаний «Каннских львов», придумать рекламную кампанию на радио для телеком-оператора. Немного точечной настройки понадобилось — и все, кейс на 10 млн случился. Причем Midjourney нагенерировала даже визуал. Без ИИ понадобилась бы команда в пять человек. А тут часовая встреча и одна девочка без опыта.
Сергей: На мой взгляд, вы сейчас такую жутковатую ситуацию описываете. Получается, что, если будем прибегать к подобного рода инструментам, мы никогда не получим нового, другого, неформатного, потому что эти нейросети и эти девочки, которые впервые все это видят, будут все время выдавать готовые, проверенные, компромиссные, безопасные, не очень-то и креативные результаты.
Кирилл: А корпоративный бизнес не хочет креативных результатов, тем более сейчас. Клиент все время блефует. Говорит: «Ребята, нам нужна заметная рекламная кампания!» Но не дай бог, чтобы на нее при этом обратили внимание. Если ты делаешь что-то провокационное, с тобой просто прекращают работать. Не время сейчас выделяться.
Сергей: То есть получается, что если человечеству в какой-то момент скажут: «Извините, вы нам больше не нужны», то это значит, что люди сами виноваты – такой у них был запрос на формат, на безопасность, на компромисс?
Трифон: Жень, вопрос про то, что люди не нужны. Какие тренды на рынке труда ты видишь? Начались ли массовые увольнения, которых все боятся? Что происходит? Мы все время говорим про искусственный интеллект так, как будто он сам себя может обслуживать. Но ведь ему нужны операторы?