Лес
1960-е
1960-е, оттепель, желание высказаться, ощущение нового. Расцвет авторской песни. Гитару берут в руки не только лирики, но и физики. Гитара – обязательный атрибут посиделок у костра и на кухне. Булат Окуджава, тоже получивший дачу в поселке, один из главных представителей этой волны. Конечно, нужно вспомнить и Высоцкого, и Галича, и Визбора, которые часто бывали в Переделкине, и Шпаликова, закончившего свои дни в коттедже N1 Дома творчества.
Послушайте плейлист, составленный специально для литературного номера «Правил жизни»
Филолог, журналист, сценарист, Шипнигов использует в своей прозе любой опыт, любой навык, он впитывает как губка все, что встречает на своем пути. В романе Шипнигова «Стрим», который вошел в короткие списки премий «Национальный бестселлер» и «НОС», впечатляет собранная фактура – цены в магазинах, привязка характеров к быту, одежда, книги, телефоны, но прежде всего – язык. Литературный критик Константин Мильчин подметил, что Шипнигов – один из немногих современных писателей, кто не пытается сформировать «свой язык», но исследует, собирает те языки, что уже есть вокруг и среди нас. Эта попытка кажется успешной, что прекрасно обыгрывается формой романа, несколько гипертрофированным сюжетом, напоминающим сценарий сериала. К слову, Иван Шипнигов – соавтор сериала «Руммейт», главные герои – четверо молодых людей, снимающих квартиру в сталинской высотке, каждый из них представляет отдельный социальный и языковой типаж, равно как и другие персонажи, соседи по дому – престарелая балерина, юный британец, ремонтники из Таджикистана.
– ВРЕМЯ как будто замедлилось.
– От чего оно у тебя замедлилось? Еще же даже не доехали.
– Не, я не про это. Обычно же считается, что в детстве время идет медленно, а потом постоянно ускоряется. Чем ты старше, тем быстрее все происходит. А сейчас такое время, что наоборот: время замедлилось для всех.
– Для меня ничего не замедлилось. Ничего вообще не успеваю, как проклятый.
– Да я не про это. Не про работу, не про свободное время. Вот! Время теперь всегда свободное.
– Ну я рад за тебя.
– Да блин, как бы объяснить. В плохом смысле свободное. Сейчас происходит очень много всего. Никогда столько не происходило…
– …И вот опять.
– …А в то же время ничего не меняется. Мы постоянно в одной и той же точке.
– Вот мы сейчас доедем до нашей точки, и все сразу изменится в лучшую сторону.
– А сколько ехать еще?
– Полчаса – минут сорок максимум. Но потом еще идти. Помнишь, в прошлый раз сколько шли по этому оврагу? Часа полтора, наверное.
– Потому что я сразу сказал, что не надо в эти Раменки ехать.
– Но нашли же мы в итоге.
– Кто мы-то? Я нашел. Потому что я чувствую такие места. Вот, кстати, парадокс, да: я обычно на местности вообще не ориентируюсь. А там я сразу чувствую, какое дерево, где копать. Ты меня поэтому и берешь.
– Я тебя беру потому, что ты сам меня постоянно уговариваешь.
– Да…
– Так что ты там про время рассуждал?
– Время сейчас идет очень медленно, хотя должно быть наоборот. За день столько всего происходит, а вечером ложишься – и уже ничего не помнишь.
– У меня, например, сейчас такое ощущение, как будто у тебя есть, а ты меня позвал съездить из жадности, чтобы еще взять. Но ты вроде трезвый. Хотя у тебя же размытая грань между этими состояниями.
– Поясню на примере.
– Поясни.
– Я однажды отдыхал на пляже на Финском заливе с девушкой. Мы съели там в кафешке какую-то шаурму, она нормально, а у меня началась непроходимость кишечника, и меня увезли в питерскую «больницу для бедных». Или не надо этот пример…
– Не надо.
– Да, он не подходит. Хорошо, вот тебе хороший пример. Тебе никогда не казалось, что альбом длится гораздо дольше, чем он на самом деле звучит?
– Хороший пример, да. Еще непонятнее стало.
– Потому что когда ты слушаешь какой-то альбом много раз и каждый раз переживаешь его как-то иначе, то переживания у тебя накапливаются, как бы спрессовываются, и в этом одном альбоме получается спрятано много времени твоей жизни.