Кто-то. Наверное, ты
1970-е
Говорим 1970-е, вспоминаем Боба Дилана. Он, кстати, приезжал в СССР. Повод был достойный – участие в вечере мировой поэзии, организованном переделкинцами Вознесенским и Евтушенко. Кроме Дилана были и другие гости из-за рубежа, но едва ли они испытали такое же разочарование: Боб Дилан, собиравший на концертах мирового турне миллионы поклонников, просто не ожидал, что ему предстоит выступать перед полупустым стадионом, более того, с мало заинтересованной в его творчестве публикой. Андрей Вознесенский увез разочарованного гостя к себе на дачу в Переделкино и всячески пытался сгладить досадное впечатление.
И пусть их встреча произошла только в середине восьмидесятых, говорим 1970-е, вспоминаем Боба Дилана, тем более что он лауреат нобелевской премии по литературе.
Послушайте плейлист, составленный специально для литературного номера «Правил жизни»
Писательская карьера Степановой – образец своего времени. Она начала публиковаться, когда западный жанр young adult набирал популярность в России: серийные антиутопии, фэнтези, любовные истории с фантастическим элементом. Из-за ассоциации с «иностранной литературой», Степановой, решившей писать в этом жанре, пришлось избрать псевдоним Рута Шейл. Именно под ним она опубликовала цикл из трех книг «Двоедушник» – мистическую сагу, основанную на городских легендах, с таинственными похищениями, изнанкой привычного мира, безумцами и, конечно, романтическим сюжетом. Позже Степанова вместе с другими писательницами, также пишущими в жанре young adult – Ольгой Птицевой, Мариной Козинаки, Евгенией Спащенко, – завела подкаст «Ковен Дур», где они обсуждали трудности писателей и писательниц в России, сложности общения с издательствами, вопросы пиара и маркетинга. Так, они создали настоящий аудиоучебник для молодых авторов, дали им возможность учиться на чужих ошибках.
– МАМ, НЕ ХОДИ через мостик, а.
Фен в ванной перестал шуметь.
– В смысле не ходить? Там моя работа.
Аня снова глянула почту – ответа на жалобу не было, но с тех пор как она ее подала, прошло всего-то дней десять.
– Я гуляла с Молли и видела, как от него что-то отвалилось.
– От него двадцать три года что-то отваливается, – теперь мама пшикала на волосы лаком, даже в кухне запахло.
– Ты можешь ездить через проспект Гагарина, – не сдавалась Аня.
– Ну какой проспект, Ань? Тут десять минут пешком.
Когда мама вышла в прихожую, Молли выбралась из-под кухонного стола и засеменила к двери, решив, что намечается прогулка. Аня смотрела на экран ноутбука и слушала, как мама открывает и закрывает шкаф.
– До вечера!
– Ага.
В наступившей тишине за стеной тоненько запели под гитару. Аня приезжала к маме два раза в год и понятия не имела, кто сейчас живет по соседству. Но этот голос она слышала часто, даже когда ложилась спать. Нужно будет сделать замечание.
За ночь правки в макет сами собой не внеслись. Заказчик хотел, чтобы текст «Столица закатов» сиял триколором.
– Откатов, – буркнула Аня. Парой щелчков поменяла заливку и первые две буквы, вырезала из своего утреннего снимка мостик через мелкую речку Старку, заваленную покрышками, и воткнула его в макет вместо пламенеющего солнца. Получилось, как будто мостик трагически тонет в Волге.
Коллеги оценили мгновенно:
«Ха-ха, блин, норм, только файлы не перепутай».
Кто-то должен будет упасть, кто-то должен будет упасть, – выводили за стеной.
Аня отправила макет на согласование, поднесла ко рту кружку, но кофе там не оказалось – почему это всегда происходит неожиданно?
Кто-то должен будет упасть…
Только встала, чтобы вскипятить чайник, – звонок. Когда Аня приезжала в гости, мама звонила ей несколько раз в день. Можно подумать, боялась, что Аня исчезнет.
– Я тебе там список оставила.
Список нашелся – на листе из блокнота крупно: «Батон, помидоры, сметана». И двести рублей купюрами – как обычно, хотя Аня давно зарабатывала сама.
– Мам, кто живет в третьей квартире?
– Тетя Лена, но она на даче, и дочка ее, десятый класс закончила. А что такое?
– Она все время поет.
– Да? Не замечала… Ладно, давай, про список не забудь.
Аня сунула смартфон в карман и вышла на лоджию. На подоконнике рядом с цветочным горшком лежала пачка стиков – она пересчитала их и мысленно добавила к тому, что надо купить. Закурила, глядя на улицу сквозь сетку шторы – первый этаж, с помощью штор мама пыталась сохранить свою прайваси, но по вечерам, когда в комнатах загорался свет, снаружи можно было смотреть их телевизор.
Ночью лил дождь, а теперь парило, влага испарялась с асфальта, травы и машин. Обычно Аня вставала рано и выходила с собакой до жары. По сравнению с Москвой гулять здесь было негде: в первый же день Молли порезала лапу осколком стекла. В зарослях сухостоя, на месте которого когда-то была детская площадка, водились клещи. Не так давно Аня обнаружила за домом пустырь, который выходил к трамвайным рельсам и брошенным гаражам за ними. Прожила здесь восемнадцать лет, но понятия не имела о существовании этого пустыря. Взяв на руки Молли, она прошла через гаражи к мостику – за ним были деревянные бараки вперемежку с кирпичными новостройками, чуть дальше – школа, в которой она когда-то училась, и вычислительный центр, где до сих пор работала мама. Дальше не решилась: прямо на ее глазах женщина катила через мост коляску и проткнула каблуком одну из досок. Слева от мостика провис широкий железный каркас с трубой внутри. Когда они возвращались из школы домой, пройти по нему, а не по мосту, считалось крутым.
Телефон звякнул входящим: макет утвердили. Может, вина купить? Все-таки хоть и не полноценный, но отпуск…
Запирая дверь перед опечаленной Молли, которую снова с собой не взяли, Аня услышала за спиной щелчок. Третья квартира!
– День добрый, – сказала она заранее строго, но девчонка с зелеными волосами не повелась. Процедила:
– Здрасте, – и собралась сбежать по лестнице, но для этого ей пришлось бы толкнуть Аню.
– Я понимаю, что сейчас лето, но каникулы не у всех. У меня – нет. Я работаю из дома, а по ночам сплю. Вернее, спала бы, но кто-то до часу ночи бренчит на гитаре.