Царская семья: последние дни
Ссылка и расстрел царской семьи - вопрос, по которому появляются все новые и новые подробности. Как Романовы проводили время в ссылке в Тобольске, а затем в Екатеринбурге, чем они занимались? Была ли у них реальная возможность бежать за границу? Догадывались ли они о своей участи? Есть ли хоть какие-то основания полагать, что кто-то из царской семьи спасся? Почему уничтожен дом, где произошел расстрел? И как местные жители до сих пор ищут спрятанные царские сокровища. Обо всем этом - в нашем материале.
В зависимости от того, в каком году вы попали бы в дом Ипатьева, где произошел расстрел, вас встретили бы по-разному. В 20-е годы здесь стучали пишущие машинки штабов Красной армии, какое-то время было общежитие студентов университета и квартиры советских служащих, а затем в здании устроили Музей революции. Экскурсовод приводил желающих в тот самый подвал, где еще сохранились следы пальбы, и спокойно рассказывал о том, что было сделано «во имя революции». В тридцатые вы уже не нашли бы здесь музея, дом был занят под различные нужды города, подвал же заколотили. Во время Великой Отечественной войны в здании хранились экспонаты коллекции Эрмитажа, эвакуированные из Ленинграда. В 1977 году в рамках «городской реконструкции» дом уничтожили, конечно же, для этого было отдано самое высокое распоряжение... Ведь чем дальше шли годы, тем сильнее рос интерес к царской семье, о которой стали появляться самиздатовские книги, написанные за границей. Сейчас это уже не окраина Екатеринбурга, а самый центр. Здесь вы найдете большой Храм-памятник на Крови во имя Всех Святых, в земле Российской просиявших, в котором находятся иконы с изображением каждого члена царской семьи, а также всех царственных мучеников. Но история ссылки началась не здесь, а в Тобольске — прекрасном старинном городе, где Романовы провели сравнительно счастливые, спокойные месяцы как простая дружная семья. Об этом они мечтали давно...
Выйдя из поезда экс-царя, свита стала быстро разбегаться в разные стороны
Многие фильмы, в том числе и документальные, показывают, как медленно и постепенно до царской семьи доходило понимание их катастрофического положения. Об этом свидетельствуют и дневники Николая, и письма Александры Федоровны... Между тем с первого дня после отречения можно было догадаться, что надеяться ни на что хорошее нельзя. Когда Николай II 9 марта 1917 года вернулся на поезде из Ставки, где попрощался с войсками, с ним ехало много слуг, военных, высоких лиц. Все они, как только поезд остановился в Санкт-Петербурге, вышли на платформу и стали быстро разбегаться в разные стороны. В автомобиль с Николаем сел лишь гофмаршал Долгоруков. К тому времени большинство слуг в Александровском дворце Царского Села также разбежались, испугавшись сообщения: все, кто не очистят дворец до 16 часов дня, разделят судьбу царской семьи и будут считаться арестованными. Но свиты было еще достаточно много — десятки человек.
Пока Романовы находились в Царском Селе, положение было вполне сносным и даже сравнительно благоприятным. Разрешались посещения. Образ жизни был таким, как обычно. Временное правительство с уважением относилось к царской семье, их обеспечивали всем, к чему они привыкли. В июле 1917 года положение правительства стало шатким, под этим предлогом Керенский выбрал для ссылки семьи Тобольск. Он деликатно объяснял, что здесь многие требуют суда над ними или заточения Николая в Петропавловскую крепость (что было правдой). А в Тобольске никаких волнений не будет, к тому же там есть хороший губернаторский дом, подходящий для жилья. Стали собираться...
Анну Вырубову, фрейлину и подругу императрицы, только что освобожденную из Петропавловской крепости, не пустили в Царское Село, не дали возможности попрощаться. Но именно Вырубова сохранила бесценные документы — письма государыни к ней из ссылки. В августе 1917 года, перед самым отъездом Александра Федоровна пишет подруге: «Нам не говорят, куда мы едем (узнаем только в поезде) и на какой срок, но думаем, это туда, куда ты недавно ездила — святой зовет нас туда и наш друг. Не правда ли, странно, что и ты знаешь это место?.. Дорогая, какое страдание наш отъезд, все уложено, пустые комнаты — так больно, наш очаг в продолжение 23 лет. Но ты, мой Ангел, страдала гораздо больше! Прощай».
Из Царского Села Романовы выехали тайно, на законспирированном поезде с японскими флагами добрались до Тюмени. Длительные остановки были только на маленьких станциях или в чистом поле. Охрану нес отряд из 330 солдат и семи офицеров. От Тюмени на трех пароходах плыли в Тобольск... В добровольную ссылку вместе с семьей отправилось немало людей — 45 человек! Среди них дворцовые служащие, камердинеры, несколько поваров, няня Александра Теглева, учителя Алексея англичанин Сидней Гиббс и швейцарец Пьер Жильяр, придворная знать (верные семье генерал-адъютант Татищев и князь Долгоруков, врач Евгений Боткин).
Первые месяцы в Тобольске были вполне комфортными. Дом оказался и вправду достойным. К их визиту подготовились. У местных купцов купили мебель, положили ковры, повесили люстры... Какая-то часть слуг жила в губернаторском доме, а большинство — в доме купца Корнилова через дорогу, за пропускным пунктом. Именно эти лица тайком передавали письма царицы к Анне Вырубовой, в которых она описывала быт семьи.
Тобольск, 24 ноября. «Каждое утро я читаю книгу, которую ты мне подарила семь лет тому назад: «День за днем» и очень ее люблю, нахожу много слов и утешения. Погода переменчивая: мороз и солнце, потом тает и темно. Ужасно скучно для тех, кто любит длинные прогулки и теперь их лишен. Уроки продолжаются как раньше. Мать и дочки работают и много вяжут, приготовляя рождественские подарки».
Тобольск, 8 декабря. «...в комнатах мерзнем, дует... у нас всех «chilblains» (места обморожения. — Прим. ред.) на пальцах <...> Пишу, отдыхая, до обеда, камин горит, твоя маленькая собачка Джимми лежит рядом, пока ее хозяйка на рояле играет. 6-го Алексей, Мария и Жилик (учитель мсье Жильяр. — Прим. ред.) играли маленькую пьесу, очень мило; другие все учат разные французские сценки: развлеченье, и хорошо для памяти. Вечера проводим вместе со всеми, в карты играем, иногда. Он нам читает вслух, а я вышиваю. Очень занята весь день приготовлением к Рождеству: вышиваю и ленточки по-прежнему рисую, и карточки, и уроки с детьми, так как священника к нам не пустят для уроков, но я эти уроки очень люблю. <...> Мои близкие все далеко, далеко. Окружена их фотографиями, вещами, кофточками, тут же — халат, туфли, серебряное блюдечко, ложка, образа и т. д.».
По этим письмам видно, что в первые месяцы условия для семьи были достаточно комфортными. Часть охраны относилась к пленникам доброжелательно. Царевич играл со стрелками в шашки, во дворе сделали качели, а зимой — ледяную горку. Семья забавлялась, делая снимки на привезенный фотоаппарат (именно поэтому сохранились фото из ссылки). Николай с радостью занимался физическим трудом, например пилил во дворе дрова. Повар Иван Харитонов, приехавший вместе с семьей, обеспечивал достойные блюда к столу. Он развел во дворе дома кур и индюков, договорился с Иоанно-Введенским монастырем о поставках молока и хлеба. Ели Романовы из своей привезенной посуды: серебро, фарфор. Иностранные учителя, которые были впоследствии отпущены и уехали на родину, сохранили точные воспоминания о быте царской семьи в ссылке. Например, о меню. На завтрак подавался борщ, телячьи котлеты с гарниром, на обед супы, рыбное или мясное блюдо и всегда кофе. В летнее время к столу покупались фрукты. За «обедом» (так семья по привычке называла ужин, который начинался в 21 час) по традиции собирались все, а также Татищев, Долгоруков и Боткин. Иногда исполняли под рояль любимые песни, иногда пели псалмы. По своим комнатам расходились уже после 23 часов. В общем, пока что семья жила в том же распорядке, что и в Царском Селе.