Фонотека
Музыка и кино всегда идут рука об руку, но иногда случается так, что вклад композитора в создание киношедевра практически не уступает режиссерскому. Выдающиеся примеры такого сотворчества композитора и режиссера вспоминает Андрей Бухарин.
Роль музыки в кино в общем-то понятна всем, она вроде бы проста: иллюстрировать происходящее на экране звуковыми средствами и тем самым усиливать эффект воздействия фильма на зрителя. Но иногда случается чудо – режиссер и композитор оказываются будто рождены друг для друга, и тогда музыка становится в кинокартине уже не вспомогательной, а равноправной силой.
Примеры подобного сотрудничества не так уж и редки: Питер Гринуэй и Майкл Найман, Вернер Херцог и группа Popol Vuh, Леонид Гайдай и Александр Зацепин, Ридли Скотт и Вангелис в оригинальном «Бегущем по лезвию» – можете продолжить.
Но лично мне первым на ум приходит, конечно, творческий тандем Дэвида Линча и Анджело Бадаламенти. Их сотрудничество началось с «Синего бархата» (1986) и продолжалось до самой смерти композитора в 2022 году. Поначалу академически образованного и немолодого композитора из Бруклина – ему было уже под 50 – позвали в «Синий бархат» ставить вокал Изабелле Росселлини. Но дело приняло неожиданный оборот.
Линч услышал песню покойного Тима Бакли Song tо the Siren в восхитительном исполнении Элизабет Фрейзер из британской группы Cocteau Twins – она тогда гремела в инди-чартах – и захотел, чтобы она прозвучала в его фильме.
С этим режиссер обратился к культовому инди-лейблу 4AD, который записал эту версию песни для своего сборного проекта This Mortal Coil. Те были польщены подобным предложением, потому что знали и любили творчество Линча.
Руководитель лейбла Айво Уоттс-Рассел обратился к юристам, управлявшим наследием Тима Бакли (его сын Джефф Бакли, будущая звезда гранжа, тогда еще не достиг совершеннолетия), за разрешением на использование песни в кино, то есть за синхронизацией, как сказали бы сейчас. И мотивировал тем, что это поможет вернуть внимание публики к творчеству забытого певца. Но адвокатам все это было совершенно безразлично, они тупо хотели 20 тысяч баксов, сумму по тем временам приличную.
У Линча, снимавшего в рамках довольно ограниченного бюджета, таких денег не нашлось, так что и от песни, и от сцены, где режиссер хотел снять поющую Элизабет Фрейзер, пришлось отказаться. Но тогда Линч захотел сам создать то, что не смог получить от других, – собственную песню и собственную певицу. Вместе с Бадаламенти они нашли в одном из мюзиклов безвестную певичку по имени Джули Круз, написали для нее песню (Бадаламенти, само собой, музыку, Линч – слова) – она и прозвучала в финальных кадрах «Синего бархата».