«Он умел заставить плясать даже камни». Как Сергей Дягилев покорил Европу русским искусством
Он называл себя бездарностью и шарлатаном. Ненавидел писать, но создал знаменитый журнал о литературе. Не умел петь, но открыл миру нескольких гениальных композиторов. Не умел рисовать, но устраивал великолепные художественные выставки. Он перевернул мир балета, а его русские сезоны повлияли на европейскую моду больше, чем любое другое искусство. Он имел непомерное эго и говорил о себе так: «Я ничего не делаю, но я незаменим». Его звали Сергей Павлович Дягилев. Продолжая проект «Азбука российской культуры», «Сноб» публикует текст на букву Д — об одном из основателей группы «Мир искусства», организаторе «Русских сезонов» в Париже, театральном и художественном деятеле Сергее Дягилеве
Напутствие Толстого и первая выставка
Когда Дягилеву было три года, его отец повторно женился, и мачеха заменила Сергею мать. Она-то и привила ему любовь к музыке. В их доме, сначала в Петербурге, а после в Перми, куда Дягилевы вынуждены были перебраться из-за стесненного финансового положения, регулярно устраивали музыкальные вечера, ставили оперы и пьесы. На этих вечерах иногда пела сестра мачехи Александра Панаева-Карцева, прославленная певица, часто выступавшая во Франции и Италии. Она была замужем за племянником Петра Ильича Чайковского, который часто гостил в доме Дягилевых и которого в семье звали просто «дядя Петя». Аккомпанировал певице обычно Модест Мусоргский.
Как и многие молодые люди его положения, Сергей получил классическое образование. Учебу он обожал, но больше за студенческий дух, чем за полученные знания. Работать по специальности Дягилев не собирался, а университет использовал, чтобы завязать знакомства, осмотреться и выбрать дорогу в жизни; тогда это было в порядке вещей.
Как-то раз в январе 1892 года Дягилев прочел в газете, что недавно на одной из московских театральных премьер побывал Лев Толстой, не посещавший театров 20 лет. Дягилев тут же загорелся идеей повстречаться с писателем и вместе с двоюродным братом Дмитрием Философовым стал строить планы, как это осуществить. В итоге они наудачу приехали к Толстому якобы для того, чтобы лично передать тому пожертвования на благотворительность, которой тот активно занимался. Для этого, правда, пришлось использовать деньги, выделенные Философову родителями на еду. К большому удивлению кузенов, Толстой принял их. В письме Дягилева к мачехе есть такие строки об их беседе:
Т. Ну а каких вы факультетов, курсов?
Я. Мы вместе на втором курсе юридического факультета.
Т. Ну, значит, ничего не делаете?
(При этих словах мы улыбнулись, и я ответил):
Я. Да, в сущности, это правда.
Т. Да это и отлично.
Вдохновленный таким напутствием, Дягилев в 1896 году окончил юрфак Санкт-Петербургского императорского университета, положил диплом на дальнюю полку и уже через полгода организовал первую выставку картин современных скандинавских мастеров. Главное место в экспозиции было отведено шведскому живописцу и графику Андерсу Цорну и норвежскому художнику-пейзажисту Фрицу Таулову. Существовало мнение, что скандинавы, как представители «северных народов», близки по менталитету к русским, потому выставка вызвала у публики живой интерес.
Поиск меценатов и «Мир искусства»
Выставка — дело затратное и совершенно неприбыльное. А у Дягилева, вчерашнего студента, денег, конечно, не было. Он вообще о себе тогда говорил так:
«Я, во-первых, большой шарлатан, хотя и с блеском, во-вторых, большой шармёр, в-третьих, нахал, в-четвертых, человек с большим количеством логики и малым количеством принципов и, в-пятых, кажется, бездарность; впрочем, я, кажется, нашел мое настоящее назначение — меценатство. Все данные, кроме денег, но это придет».
Но, пользуясь университетскими знакомствами и природным обаянием, Дягилев находит покровителей, среди которых был великий князь Владимир Александрович. За первой выставкой следуют другие, и после особенно удачной русско-финской 1898 года у университетских приятелей Дягилева, Бенуа и Философова возникает идея создать на основе объединения художников новый журнал, который получил название «Мир искусства». Спонсорами проекта стали знаменитые меценаты — княгиня Мария Тенишева и Савва Мамонтов.
К этому времени в России подросло поколение художников, которые равно не разделяли взгляды двух главенствующих течений — академизма и передвижников. И те, и другие казались молодежи закосневшими консерваторами. В первом номере журнала Дягилев написал что-то вроде манифеста, в котором критично отзывался об упорном нежелании представителей этих течений принимать новое.
«Борьба утилитаристов (т. е. передвижников. — Прим. ред.) с поклонниками искусства для искусства (академистов. — Прим. ред.) — эта старинная перебранка — могла бы уж давно затихнуть, а между тем она тлеет и до наших дней. Хотя коренной вопрос об отношении этики к эстетике и существовал вечно, но узкоутилитарная тенденциозность в искусстве — выдумка людей XIX века, а со своими дурными привычками трудно расстаться».
Первое время приходилось постоянно отражать нападки «утилитаристов» и академистов. И ситуации нисколько не помогали колкие ответы, которые печатали в журнале.
«Несчастной Англии грозят выставки картин русских художников Ю. Клевера и В. Верещагина. Как предохранить русское искусство и английскую публику от такого неприятного сюрприза?»
Каждый выпуск немедленно провоцировал скандалы. Дягилев, несомненно, знал толк в эпатаже и понимал, как работает пиар. «Мир искусства» пользовался невероятным успехом, став выразителями всего самого передового и модного в Петербурге. В журнале публиковали статьи и картины ведущие молодые мастера: Врубель, Серов, Левитан, Васнецов, Мережковский.
Впрочем, о каком-либо финансовом успехе говорить было сложно. В 1896 году у Мамонтова начались проблемы с бизнесом и он стал урезать расходы, а княгиня Тенишева отказалась участвовать в проекте из-за скандальной атмосферы вокруг журнала. По той же причине трудно было найти новых спонсоров. Неожиданно ситуацию спас царь Николай II. Один из самых ярких художников объединения Серов как раз писал знаменитый портрет императора, и, пока тот позировал, они беседовали на самые разные темы. Серов рассказал в том числе и о проблемах в журнале и добавил:
— Я в финансах ничего не понимаю.
— И я тоже, — ответил Николай II.
Царь, который, как оказалось, был читателем «Мира искусства», решил поддержать журнал, и Дягилеву оставалось только подать прошение. С такой поддержкой тут же пришли новые спонсоры, и дела пошли на лад.
При этом, что удивительно, состоя на должности главного редактора и регулярно публикуя собственные статьи, Дягилев не любил ни читать, ни писать. Он даже просил своего кузена Философова пересказывать ему интересные статьи, а необходимость написать даже простое письмо нагоняла на него тоску. И стремительное распространение телефона по столице Дягилев считал едва ли не самым большим счастьем.
Первая революция в России и первая выставка в Париже
Разумеется, было бы недальновидно ограничивать столь блестящее собрание мастеров рамками журнала. Дягилев готовит и организует серию выставок, которым неизменно сопутствует успех. При этом, кажется, никакая внешняя сила не может ему помешать.