Ольга Шмитт: «Уезжайте!» Как Олега Целкова вынудили уехать за границу
Это история русской парижанки, которая оказалась в эмиграции в середине 70-х годов прошлого века. В чем-то история Ольги Шмитт повторяет множество других женских судеб, с тем важным отличием, что во французскую столицу она приехала совсем девочкой в статусе падчерицы выдающегося художника-нонконформиста Олега Целкова. Каким был отчим, как он познакомился с ее матерью, актрисой Антониной Бобровой, каким образом им удалось покинуть Советский Союз в 1977 году, — об этом фрагмент из книги Suprême Soviète («Советская крутая штучка»). Его публикацию «Сноб» приурочил к сегодняшнему открытию первой посмертной выставки Олега Целкова в Московском Музее современного искусства.
…Я как раз пришла домой из школы, и бабушка читает мне нотацию, заметив, что белые кружевные манжеты моей формы снова измазаны фиолетовыми чернилами — в этом учебном году «носят» именно этот цвет. «Придется опять их накрахмалить к завтрашнему дню!» В дверь звонят. Три раза, это к нам. Каждой жилой комнате соответствует определенное количество звонков. Очень вовремя, — я буквально бросаюсь к двери, бабушка, не переставая ворчать, следует за мной по пятам. Я открываю — на пороге вижу маму. Стройная, гордая, красивая, как никогда. У ее ног возлежит мужчина. «Это моя любовь», — говорит она, и слезы тихо стекают по румяным от мороза щекам.
— Он ранен? — интересуется бабушка.
— Нет, пьян, — отвечает мама.
С этого момента в нашей жизни все изменилось.
Кто такой Целков?
В Москве он легендарная личность.
Этот несчастный одинокий пьяница дьявольски красив и живет на окраине Москвы в жалкой квартирке, заставленной его холстами, о существовании которых известно лишь немногим избранным, и не абы каким. В числе его друзей Евтушенко, Ахмадулина, Бродский, Аксенов, Шукшин и Окуджава. В партию он не вступал, из Союза художников его исключили, дипломов у него не имеется, из всех учебных заведений его выгнали. На родине Олег считается тунеядцем. В отличие от некоторых своих собратьев по цеху, он не диссидент, но и не «официальный художник», как многие другие. Он один такой, он сам по себе. Он манит, волнует и пугает одновременно. Тем более, что о нем рассказывают всякие невообразимые истории.
Говорят, что каморка, которая служит ему домом и мастерской одновременно, такая крошечная, что ему приходится прикладывать к глазам военный бинокль задом наперед, чтобы взглянуть на картину издалека.
Говорят, что когда вокруг Москвы горели торфяники, и пламя подступало к Тушино, где он родился и прожил первые двадцать пять лет своей жизни, Олег написал полотно, не имеющее прецедентов в истории живописи — настоящий шедевр, под названием «Тайная вечеря», на которой Христос и двенадцать апостолов изображены в виде кричащих кроваво-красных масок. Много лет спустя, в Нью-Йорке, на ужине, данном в честь вручения Олегу Целкову и Джасперу Джонсу премий Фонда Государственного Эрмитажа, Джефф Кунс назовет ее «Тайной вечерей под кислотой». Ни Целков, ни Джаспер туда не приехали.
Говорят, что Артур Миллер, покупая «Групповой портрет с арбузами», хотел расплатиться долларами, но Олег отказался, предпочтя получить ту же сумму — без конвертации! — в рублях, потому что так ему было привычнее.
Говорят, что звезда советского кино великая Людмила Гурченко явилась к нему в мастерскую и тут же купила картину, молча ткнув в нее пальцем.
Говорят, что однажды его пришла сама навестить Анна Ахматова, и он, с бодуна, предложил ей рюмку водки, которую она ловко опрокинула залпом. Зачарованная его фантасмагорическими красками — таинственным зеленым и пламенным лиловым, его личными, особыми цветами, Ахматова внезапно спросила: