Один в море
«Мы живем не ради наших постановок, не ради аплодисментов, не ради того, хорошо или плохо напишут критики, мы живем, потому что балет — это наша жизнь. Вот и всё», — говорит танцовщик и хореограф Юрий Смекалов. Этот молодой, красивый и мужественный артист полон амбициозных планов. Недавно зрители Северной столицы смогли оценить его новую необычную постановку — балет «Солярис»
Юрий, вы ведь из Нижнего Тагила?
А я в Тагиле почти не был, я там только родился. Pодители проходили там практику, а жили в Петербурге. Через шесть месяцев, уже со мной, они вернулись в Кронштадт. Там я и пробегал свое детство — был чемпионом по плаванию в своем возрасте, играл в хоккей, занимался музыкой…
Настоящие мальчуковые занятия?
Абсолютно. Про балет не мыслил даже, он начался, когда мне исполнилось девять лет. Произошло воплощение маминой юношеской мечты.
А почему тогда мама раньше не отдала вас в балет?
У родителей таких планов не было, всё произошло спонтанно. Мы плыли на «Метеоре» из Кронштадта в Петербург, тогда в Ленинград, когда по радио отец услышал объявление: производится набор в Ленинградское хореографическое училище. Ну он и подумал: раз мы едем в Ленинград, можно и сходить, вдруг меня возьмут. Но так как я был «мальчуковый» мальчик, то отец всяческими способами стал меня уговаривать туда пойти: говорил, что там играют в футбол, в баскетбол, там есть плавание, фехтование, ну и немножко балета. И вот так, обманом, меня туда затащил. Но после того, как я проучился первый год, я понял, что там действительно интересно.
Но не было же фехтования и баскетбола?
Ничего не было из того, о чем говорил отец, но зато мы принимали участие в спектаклях Мариинского театра. Эта сказка, в которую ты попадаешь, настолько тебя увлекает, что дворовая жизнь кажется совершенно лишней.
А как ваши друзья во дворе относились к тому, что вы «балерун»?
Кто-то, может, и посмеивался, но у меня был достаточно серьезный авторитет среди ребят. Я был не последним во дворе — будь то футбол, коньки или какие-то дворовые разборки...
Когда вы заканчивали училище, вы хотели попасть именно в Мариинский театр? Или этого все хотят?
Конечно, все! Тогда — только в Мариинский театр! Сейчас этот стереотип разрушился: кто-то хочет попасть в Большой, кто-то — в европейские театры, а у нас это было железное желание.
Но вас не взяли. Как вы пережили это?
Из нашего выпуска взяли только двух девочек и одного мальчика, не меня, хотя я учился хорошо, прямо отлично. То, что не взяли меня, я пережил нормально. Расстроился только, что взяли девушку, с которой мы дружили. Что вот ее взяли, а меня нет. Это была единственная проблема, так как меня сразу пригласил в свой театр Борис Эйфман, и сразу на ставку солиста.
Получается, он давно к вам присматривался. А вы знали его?
Да, я был знаком и с ним, и с его спектаклями. Для молодого амбициозного артиста танцевать балеты Эйфмана было даже интереснее, чем классику, которую мы в академии изучили вдоль и поперек. Спектакли у Эйфмана были наполнены психологизмом, драматизмом, сложными поддержками, красивыми дуэтами, динамичными сценами. Подобных театров больше не было в стране. Это был экспериментальный театр с интереснейшим репертуаром!
Вы проработали у Эйфмана десять лет, станцевали все главные партии, и он, говорят, очень вас любил. Почему вы ушли от него?
Наверное, устал от однообразия. Каждому артисту необходимо развитие.
К тому моменту вы уже подыскали что-то другое?
Нет. Когда я уходил от Эйфмана, я уходил в никуда.
Но как же! Разве вас не позвал Михайловский театр станцевать в «Спартаке»?
Ну да, да, да! Весь конфликт произошел именно из-за этого. Я попросил Бориса Яковлевича, чтобы он мне разрешил станцевать в «Спартаке». «Спартак» Джованьоли — мой любимый роман, в детстве эту книгу я зачитывал до дыр. Я всегда мечтал станцевать в «Спартаке», хотя понимал, что это мне не светит, потому что я не работаю в Большом театре, где идет этот балет. И вдруг Михайловский театр его ставит и мне предлагают главную роль! В это время Михайловский театр как раз начал набирать обороты.
И Эйфман не отпустил?
Он начал мне объяснять, что это неправильно — репетировать в двух местах. Он хотел, чтобы я был полностью поглощен его новым спектаклем, чтобы не тратил силы в другом театре.
После этого вы положили заявление ему на стол?