«С чего начинается мафия»
Чем обернется громкий процесс над самой незаметной мафией Италии
Каждый поединок итальянской юстиции со своими историческими мафиями, от Каморры до Коза-ностры,— заявка на премьеры в двух как минимум жанрах: юридическом и очерка нравов. Корреспондент «Огонька» поговорил с исследователем калабрийской Ндрангеты о том, чему учит мир громкий процесс над самой незаметной мафией Италии, создавшей свою мировую империю без «крестных отцов».
Стартовавший 13 января «макси-процесс» над тремя с половиной сотнями мафиози из калабрийской Ндрангеты обещает быть долгим — только имена обвиняемых зачитывали часа три. Знатоки этой преступной группировки, исторически связанной с южной оконечностью итальянского «сапога» и буквально «вписанной» в местные нравы, предсказывают: процесс затянется года на полтора, а то и на два.
Чтобы не ждать так долго, «Огонек» расспросил об этой малоизвестной за пределами Италии мафии, которая тем не менее орудует по всему миру и активизировалась в ходе нынешней пандемии, лучшего из возможных экспертов — писателя и исследователя Антонио Никазо, ныне живущего в Канаде (он преподает, в частности, в Королевском университете в Кингстоне, Онтарио). Ндрангету он изучает всю жизнь (потому и живет ныне за океаном) и написал о ней порядка 30 книг, многие — в соавторстве с прокурором Катандзаро (столица Калабрии) Никола Граттери. (Интервью последнего о том, есть ли шансы победить мафию с помощью «макси-процессов», см. «Огонек» №49 за 2020 год.) С писателем мы поговорили о том, что не договорил прокурор.
— «Макси-процесс» в Ламеции-Терме (город в Калабрии) часто сравнивают с «макси-процессом» 1980-х, инициированным легендарными прокурорами Джованни Фальконе и Паоло Борселино. Насколько уместно такое сравнение?
— Нынешний процесс называется «макси», так как он крайне важный и показательный хотя бы уже по числу подсудимых, адвокатов, свидетелей и журналистов. Однако его не надо сравнивать с «макси-процессом» в Палермо, задачей которого, напомню, было доказать само существование Коза-ностры как преступной организации. Ведь до него о сицилийской мафии было принято говорить как об образе жизни, а не как о криминальной структуре. Мол, есть мафиози, но нет мафии. А процессом в Палермо Фальконе и Борселино сломали эту художественную маскировку, продемонстрировав существование единой и мощной преступной структуры с четко выстроенной системой управления, во главе которой тогда стоял «босс боссов» — Тото Риина.
Что касается Ндрангеты, то в ходе процессов 2010–2012 годов итальянское государство признало ее разветвленной и опасной мафиозной организацией. А вот за границей, где Ндрангета хорошо закрепилась и инвестирует преступные деньги в экономику в несравненно больших пропорциях, чем в Италии, ее влияние до сих пор недооценено. Сейчас есть шанс изменить это, поскольку медийный интерес к новому «макси-процессу» очень велик. Обвинения, конечно, еще предстоит доказать, но у мира, наконец, есть шанс узнать, что представляет собой эта Ндрангета, до сих пор ему малоизвестная. Узнать и ужаснуться. Притом не только Ндрангетой.
— Что вы имеете в виду? Эта мафия организована как-то иначе, чем прочие, с которыми Италия уже познакомила мир?
— Ндрангета — преступная организация, набравшая силу в отсталой Калабрии, самом бедном регионе Италии, но достигшая планетарных масштабов засчет энергичного освоения новых рынков. Она закрепляется там, где законодательство позволяет — где в нем есть пробелы или слаб контроль за происхождением капиталов.
Попросту говоря, эта мафия инвестирует там, где встречает меньше сопротивления. И это важный аспект, так как деньги, полученные, скажем, от наркотрафика (в 1990-е говорили даже о торговле ядерными материалами.— «О»