Под колпаком у Мюллера
Отсчет нынешнего обострения отношений России и Запада разные эксперты ведут от разных событий: одни полагают, что все началось с «мюнхенской речи» Владимира Путина в 2007-м, другие убеждены, что триггером стал украинский кризис и Крым, открывшие санкционный фронт, который ширится год от года. Но есть и иные версии, одинаково удивительные и убедительные. Вот, например, малоизвестная деталь: первые санкции, введенные «коллективным Западом» против нас, случились еще в 1991 году, накануне краха СССР и на заре «новой России», стремившейся вернуться на «цивилизованный путь развития», именно тогда G7 (с американской подачи) объявила «вендетту» заграничным советским банкам. Впрочем, целенаправленная охота на них началась и того раньше — еще в 1970-х. Это вообще фантастическая история, поскольку один из ее героев — прокурор Роберт Мюллер, тот самый, который сегодня раскручивает «русский след» в американских выборах. 40 лет назад он тоже разоблачал «происки Москвы», с этого, собственно, его карьера и началась. Как все это было устроено — в публикации «Огонька».
Сегодня имя американского спецпрокурора Роберта Мюллера у всех на слуху — именно он ведет расследование о «российском вмешательстве» в американские президентские выборы. Как оказалось, у него это не первое «русское дело».
К неожиданному открытию привела архивная находка — конфиденциальный доклад ЦРУ о советских финансовых операциях за рубежом. Согласно приведенным в нем данным, к середине 1970-х годов СССР владел за границей 84 компаниями, большинство из них в промышленно развитых странах Запада. В странах третьего мира американская разведка особо выделила филиалы Лондонского Московского народного банка (МНБ) в Бейруте и Сингапуре (отмечалось: МНБ — старейший и самый крупный советский банк за границей). Следом занятный пассаж: бейрутский филиал не может прийти в себя от последствий арабо-израильского конфликта и кровопролитной гражданской войны в Ливане, в Сингапурском отделении банка — проблемы, возникшие из-за «краха одного крупного должника».
Что за должник, о проделках которого в курсе даже ЦРУ? Оказалось, за загадочной строкой скрывается история, завязанная на три континента: за «крупным должником» охотились кредиторы из Сингапура, Гонконга, Индонезии, Малайзии, и, разумеется, из СССР. А в США его имя всплыло в сентябре 1978 года в Сан-Франциско, где он и был арестован ФБР. Но не по запросу Гонконга, выписавшего ордер на арест, а по собственной американской инициативе. Звали человека Амос Доу. А руководить расследованием «Дела Доу» поручили тогда начинавшему ведомственную карьеру 34-летнему помощнику прокурора по округу Северная Калифорния Роберту Мюллеру (см.досье). Тому самому Мюллеру, который сегодня всемирно известен как спецпрокурор по расследованию так называемого русского следа в американских президентских выборах 2016 года. Это ли не занятное открытие: как выясняется, русский след — его фирменная «поляна», которую он обживает с самого начала своей прокурорской карьеры.
Китайско-советский клубок
Почему американские компетентные органы заинтересовались беглым банкиром? Почему немедленно не депортировали в Гонконг? В чем была его ценность для американских спецслужб? Поиск ответов на эти вопросы привел к интересным подробностям.
Оказалось, что Амос Доу недолгое время владел тремя калифорнийскими банками и едва не приобрел четвертый по уникальной финансовой схеме, которую не могли не заметить ЦРУ и ФБР: финансовые организации приобретались у Центральной банковской системы Окленда на советские деньги, взятые взаймы у сингапурского филиала Московского народного банка и проведенные затем по сложной цепочке. Покупка банков иностранцами тогда не была запрещена законом, но американцам показалась подозрительной именно проводка денег: из Сингапура на офшор в Панаму, оттуда в Нэшвилл и только после этого — аккредитивами в Сан-Франциско.
В поле зрения попали, естественно, и все операции сингапурского «источника». Выяснилось при этом, что были и другие кредиты Моснарбанка в Сингапуре, предоставленные Амосу Доу, который переуступал их спекулянтам недвижимостью с разной репутацией, в том числе и под проекты в той же Калифорнии. Суммы проходили немалые: например, некий господин Чу вкладывал 100 млн долларов «советского происхождения» в развитие чайна-тауна в Окленде (равноценно полумиллиарду сегодняшних долларов). Для расследования неожиданных схем в США, судя по всему, была создана межведомственная «бригада», а Роберт Мюллер был ей не чужой. Что в итоге накопали?
В ходе следствия и многомесячных судебных разбирательств прояснились вехи биографии лопнувшего сингапурского олигарха Доу. Сначала тот строил и продавал дома. Затем стал вкладывать свой быстро растущий капитал в плантации каучука и пальмового масла. На пике сельскохозяйственной главы своей биографии владел 15 фазендами общей площадью 9 тысяч гектаров. Эта экспансия позволила ему построить империю «Мосберт», в которую входило до 200 компаний и разных, не всегда прозрачных структур. Русский след в его операциях обозначился сразу после того, как сингапурского миллионера китайского происхождения представили господину Тео По Конгу, служившему главным управляющим и советником МНБ в Сингапуре. Именно после этого советские валютные сбережения потекли по каналам Доу.
Моснарбанк начал крупно финансировать империю «Мосберт» в 1974 году, тогда же «путешествия» советских кредитов сильно озаботили американские спецслужбы. Насколько сильно, стало понятно только в 1986-м, когда «Нью-Йорк таймс» напишет о том, что Моснарбанк погорел в результате успешной операции ЦРУ под названием «Кремниевая долина», которая была разработана и проведена как «контрудар по советским намерениям».
«Намерения», по американской версии, состояли в следующем: через подставных лиц, на деньги Кремля, хранившиеся в сингапурском отделении Моснарбанка, приобрести четыре американских банка в Кремниевой долине, где тогда только зарождалась технологическая революция; купив банки, разведать конфиденциальную информацию о финансовом состоянии их клиентов; затем оказывать нужное воздействие и давление на руководство компаний и фирм, работавших в области высоких технологий. В идеале поглотить их…
Звучит несколько экстравагантно. Однако сенатор-демократ из Нью-Йорка Дэниел Патрик Мойнихен, который якобы одним из немногих знал подробности этого засекреченного дела, так разъяснил суть вопроса: «Это новая форма промышленного шпионажа. Людей, которые воруют чертежи, при этом нет. Вместо этого они завладевают чертежами». В поддержку этой версии выступал и малоизвестный тогда член палаты представителей штата НьюЙорк Чарльз Шумер: он объяснял, что банки «предоставляют потенциал по сбору разведывательной информации» «недружественным иностранным государствам». По совпадению или нет, но именно после этой истории контроль над иностранными владельцами банков в США перешел к Федеральной резервной системе.
Стоит отметить: сегодня Чак Шумер — лидер демократического меньшинства в Сенате США и активный искатель русского следа в американских выборах. За обнаружение последнего отвечает спец-прокурор Роберт Мюллер, роль которого в операции, случившейся 40 лет назад, теперь, спустя годы, вырисовывается четко: он не добирался до истины, а собирал фактуру под изначально заданный ответ. Добывал детали, имена, пароли, явки по заранее раскрытому делу, созданному и успешно реализованному спецслужбой. Как закончилась та операция, тоже известно: собрав материал после проведенных следственных действий и раскрутив подопечного, Мюллер по требованию Министерства юстиции … снял против него обвинения. После этого (в 1982-м) бизнесмена Доу экстрадировали в Гонконг, где он был осужден на 4 года тюрьмы, а дальше его следы теряются.
Возникает закономерный вопрос: есть ли хоть какое-нибудь подтверждение этой лихой американской версии у нас?
Советская кухня
Финансовые документы КПСС и Советского государства по сейдень — одна из самых скрываемых и охраняемых тайн отечественных архивов. У нас эта архивистика, особенно ее подгруппа «Иностранная валюта и о вывозе за границу драгоценностей» (дела с № 25-А/7-а), начиная с дореволюционных времен, лежит под спудом грифа «особой папки» и «особой важности». Тем не менее часть документов по делу Моснарбанка все-таки чудом выплыла на свет божий во время «суда над КПСС» в 1990-е. В качестве иллюстрации сюжета о «золоте партии» и в рамках разговоров о том, на что его тратили.
По документам, попавшим в публичный оборот, известно следующее. Когда окончательно провалилась затея с покупкой американских банков и над Моснарбанком в Сингапуре и головным банком в Лондоне нависла угроза банкротства, в Москве начался разбор полетов. Его итоги подведены в постановлении Секретариата ЦК КПСС № Ст-27/11с от 28 сентября 1976 года «О крупных недостатках в руководстве Сингапурским отделением Моснарбанка». (См. иллюстрацию с. 1 постановления). На документе стоял высший гриф секретности: «Особая папка». К документу по законам аппаратной беллетристики прилагалась сопроводительная записка. Ее завизировал заведующий Отделом плановых и финансовых органов ЦК КПСС Борис Гостев.
Из представленных материалов следовало, что с момента основания в 1971 году и в течение всей «девятой пятилетки» с ее решающими, определяющими и завершающими годами Моснарбанк был самым быстро развивающимся из 150 финансовых учреждений Сингапура. Портфель выданных им кредитов достиг 600 млн долларов (сегодня это без малого 3 млрд). За четыре года своего существования советский банк почти догнал американский Citibank, который работал в городе-государстве с 1902 года. Абсолютное большинство служащих банка были иностранцами.
От руководства не скрывали: именно с их помощью cоветские банкиры смогли проникнуть в очень запутанные финансовые лабиринты в Юго-Восточной Азии. Инвестиционный портфель проектов на собранную советскими тружениками валюту был впечатляющим (следовали примеры). Далее в меморандуме ЦК КПСС лаконично говорилось: «Имеются основания предполагать, что в деле группы ”Мосберт“ менеджер банка Тео являлся одним из главныхисполнителей широко задуманной и заранее спланированной жульнической операции, в которой участвовали и другие лица, в том числе из преступного мира, с целью наживы за счет банка». Это, собственно, и составляет суть «московской версии»: прокол был, виновата — китайская мафия…
Советская бюрократия была медлительной и сверх-консервативной, а партийно-государственная элита — неспособной адекватно реагировать на подобные провалы. Переплетение хитрых схем ведения бизнеса за границей, ведомственная неразбериха и чехарда у себя дома приводили к тому, что каждый боялся сообщить плохие новости наверх первым. Вину перекладывали друг на друга. Банкиры — на дипломатов. Чекисты — на банкиров. Министерство внешней торговли — на Госбанк.
А поскольку по законам советской политической жизни Коммунистическая партия никогда ни в чем виновата не была, то изначально запутанная картина стала еще более мутной.
Из спец-сообщения:
«13 апреля 1976 года председатель правления Госбанка СССР т. Свешников сообщил в ЦК КПСС и Совет министров СССР о возникших ”трудностях в возврате кредитов“, предоставленных Сингапурским отделением. Характер информации не давал полного представления о положении и носил противоречивый характер. В целях выяснения действительного положения дела Совет министров СССР направил в Сингапур председателя правления Внешторгбанка СССР т. Иванова с группой специалистов».
Что же обнаружили товарищ Иванов и его группа?
«Материалы произведенной проверки показали, что с начала образования Сингапурского отделения Моснарбанка его операции осуществлялись с нарушением принципов банковского кредитования, без соблюдения во многих случаях необходимых элементарных гарантий для возврата выдаваемых банком займов. Деятельность отделения в основном приняла неправильное направление — вместо стимулирования развития экспортно-импортных операций Советского Союза и стран социалистического лагеря в странах Юго-Восточной Азии, а также связей местной клиентуры с этими странами Сингапурское отделение, используя в основном привлеченные на короткие сроки средства, широко развивало кредитование инвестиционных процессов, включалось в различного характера финансовые сделки с сомнительной клиентурой».