«Не нравится феминизм — учите матчасть»: Яна Чурикова — о равноправии, «людях из телека» и своем новом шоу
Решив строить карьеру системно, известная телеведущая Яна Чурикова стала медиаменеджером, а когда поняла, что ее личный бренд «замер», запустила собственное шоу — теперь на YouTube. О том, каково быть феминисткой в профессии, где каждый оценивает твою внешность, и «человеком из телека» в интернете, она рассказала в интервью Марии Командной специально для Forbes Woman.
Яна Чурикова — известная российская телеведущая, медиаменеджер и продюсер. В 1999 году Яна стала ведущей программы «12 злобных зрителей» на MTV, затем перешла на «Первый канал» и девять сезонов была лицом проекта «Фабрика звезд». В 2013 стала генеральным директором обновленного MTV Россия, а затем и руководителем всех телеканалов молодежного и музыкального вещания компании ViacomCBS. Больше 10 лет комментирует музыкальный конкурс «Евровидение» на «Первом канале». В феврале этого года запустила собственное шоу на YouTube— «Евровижн с Яной Чу», в котором она обсуждает детали и нюансы «Евровидения» вместе с приглашенными звездами.
— Есть очень много девушек, которые работают, занимаются воспитанием детей, что-то из себя представляют, но когда при них произносишь слово «феминизм», они сразу кривят лицо и говорят: «Я вообще феминисток не люблю. К феминизму отношусь плохо. Это некрасивые женщины придумали, потому что они мужиков ненавидят».
— Есть очень правдивая книга — «Невидимые женщины». Она рассказывает о том, что мир заточен не под нас. Хотя за последние 100 лет ситуация очень сильно изменилась. Как мне кажется, женщине нужно все меньше и меньше что-то кому-то доказывать, достижения женщин очевидны. Но при этом нам все равно приходится жить в мире, где есть «мы» и «они». Для меня это диковато.
В моей профессии мне все равно, какого я пола — не надо мне делать никаких скидок на то, что я «девочка». Меня наняли потому, что я профессионал. (Сказала — и сама подумала: что будет, если употребить здесь феминитив? С этим у меня не так однозначно все.) В ведéнии, кстати, у работодателей есть этот критерий — девочка ты или мальчик. Но главное — что я ведущая, потому что веду, а не стою «для мебели». И если вы меня пригласили, значит, вы уверены в том, что ваше мероприятие пройдет на высоком художественном уровне. Потому что, даже получив недоделанный сценарий, я его доделаю, почувствую настроение аудитории, прикрою форс-мажоры. Это моя суперсила, это от пола не зависит.
— Как-то так сложилось, что в России среди публичных личностей очень мало открытых феминисток. Ведь могут подумать: с тобой что-то не так!
— Не знаю, со мной все так. И я хотела бы сказать, что бороться за права женщин по-прежнему нужно. Более того, я рассчитываю, что в нашем стане должно быть больше солидарности.
— Я как раз хотела поговорить о женской мизогинии. Так получилось, что почти 10 лет меня как спортивного журналиста окружали по большей части мужчины: комментаторы, спортсмены. И я чувствовала их поддержку. А когда пришлось работать с женщинами, пришлось хлебнуть всякого. Никакой поддержки — скорее, наоборот. Почему женщины так часто вставляют друг другу палки в колеса? Я сейчас говорю именно про работу. Ведь на самом деле мы все должны помогать друг другу — потому что в итоге делаем общее дело.
— Я сейчас попытаюсь максимально искренне ответить. Это ваша боль, я вас понимаю. Но у меня в коллективе, в российском офисе ViacomCBS, 60% руководителей — женщины. Это сказывается на стиле управления, я бы сказала, меняет в лучшую сторону. Больше порядка, больше эмпатии. Того, о чем вы говорите, у меня в коллективе точно нет. Есть конкуренция между, например, тремя девчонками — ядром моей команды. Но это не война женщины с женщиной. Это конкуренция между тремя крепкими профессионалами на своих позициях.
— Я замечала, что сотрудники копируют поведение своего босса. Это, конечно, не всегда так, но очень часто: босс задает атмосферу во всей команде.
— Значит, в этом плане мы застрахованы. Токсичные люди от нас сами уходят. И кстати, самый токсичный сотрудник на моем пути был не женщиной. А вообще, я все больше вижу примеров, когда женщины поддерживают женщин.
— Приведите пример!
— Блогер Саша Митрошина. Человек берет тему насилия домашнего и очень плотно с ней работает, для меня это хороший показатель. Я вижу ее общественную деятельность. Она мне нравится. Она же не наследница богатого состояния. У нее есть план, по которому она работает. И мне нравится такой подход: вижу цель, иду к ней. Очень клево!
— Саша — феминистка. Еще одно распространенное в России мнение: феминизм нашей стране не нужен. Потому что так сложилось исторически: женщина и на работу ходит, и детей воспитывает, и весь дом на ней. Зачем нам какой-то феминизм, у нас женщины и так ого-го! А выходит, что у большинства женщин две работы: одна оплачиваемая, другая нет.
— Я это абсолютно четко осознаю. У меня по женской линии в семье были сплошь сильные женщины. Бабушка — руководитель сначала в Госкомстате, потом в Росстате — приезжала с работы, и у нее обязательно в руке была авоська, а то и две. Мама тоже всю жизнь работала, при этом успевая мне оставить еду в термосе, чтобы я пришла из школы и только разогрела. Иными словами, что такое тайм-менеджмент и баланс работы и семьи, я знаю не понаслышке. Лучше советских женщин с этим вряд ли кто-то мог справиться.
Хочется, чтобы мы из их навыков брали только лучшие. И не продолжали советскую традицию замалчивать семейный абьюз, например. Какие-то вещи у нас в настройках прекрасны. А вот то, что у нас принято терпеть веками — это никуда не годится. Муж бьет? Изнасиловали? «Твои проблемы, сама виновата»? Нет уж, хватит!
— У вас есть дочь Таисия. Какие ценности, идеалы вы ей пытаетесь передать?
— Мне сложно апеллировать к таким понятиям, как ценности, когда дело касается того, какая я мать. Я пытаюсь говорить с ней как с человеком, который ищет себя: «Тебе нужно в этой жизни понять, ради чего ты здесь. И почувствовать свое предназначение. Выбрать свою дорогу и идти по ней». Но только она сама должна ее найти.
И главное, чтобы на этом пути она никому не позволяла себя унижать. Для меня обесценивание равно унижению. Если кто-то тебе говорит, что ты ни фига не понимаешь, — значит, это точно не тот человек, с которым стоит общаться.
С нами об этом не говорили. Нашим родителям это нельзя ставить в вину: традиционный уклад диктовал какой-то набор формул, который они транслировали нам. Школа — институт — замуж — работа — дети — на пенсию. Набор, как показало время, оказался нерабочим.
У нас, понятное дело, тоже нет никаких методичек, как воспитывать детей. Все это происходит по наитию, когда ты сам уже набил всевозможные шишки. Но, отматывая назад, я, например, понимаю, что было бы круто, если бы я пораньше получила информацию о том, что я не всегда должна делать так, как мне говорят. И не всегда должна соответствовать ожиданиям других людей. Я не должна, например, воплощать мечты своих родителей. Или представления преподавателей и подруг. Моя задача — объяснить Тасе, что она не должна делать то, что нравится мне. Я ей говорю: ты просто сделай так, чтобы ты сама кайфанула. Мне кажется, воспитание — об этом.