“Нам свойственно идеализировать прошлое»: как молодые артисты возвращают моду на ретро-музыку”
«Все новое — хорошо забытое старое»: кажется, нет более затертой и избитой фразы, но, включая треки многих артистов момента, поневоле ее вспоминаешь. Почему сегодня двадцатилетние обращаются к музыке своих старших братьев и сестер, мам и пап и даже бабушек и дедушек? Музыкальный критик Владимир Завьялов пытается разобраться в феномене ностальгии и расспрашивает артистов об этом. Текст подготовлен специально для совместного проекта МегаФона и Esquire, посвященного новой русской музыке.
Ретромания — неотъемлемая часть не только музыки, но и современной культуры вообще: мы смотрим на луки и образы, слушаем песни и смотрим фильмы из прошлого — и очаровываемся. Этому посвящен не один труд: например, самая известная книга о музыкальной ностальгии так и называется — «Ретромания». В ней музыкальный критик Саймон Рейнольдс рассказывает о том, как мы, руководствуясь ностальгией — часто даже фантомной, — воспроизводим звуки прошлого.
Российская поп-сцена прониклась ностальгией не сегодня и даже не вчера. Еще в 1970-е годы советские композиторы проникались эстетикой русского романса: слушая «Ромашки спрятались» или «Течет река Волга», сложно представить, что эти песни были написаны в брежневскую эпоху, а не десятилетиями раньше.
В 1990-х на фоне тоски по СССР набрала обороты ностальгия уже по советской эстраде — пережившие кризис и забвение ВИА снова поехали на гастроли и попали в телеэфир. Проект «Старые песни о главном», где артисты настоящего исполняли песни прошлого, оказался суперуспешным и получил продолжение. Уже в 2000-х была запущена радиостанция «Ретро FM», а также стали проводиться профильные «дискотеки 80-х».
В массовой культуре 2010-х началась тоска по 1990-м: девушки выбирали джинсы с высокой посадкой и делали косой пробор, а парни переодевались в «олимпосы» — теперь «три полоски» стали декларацией стиля. Выросло поколение, свободное от поколенческих травм 1990-х, которое в силу возраста не могло запомнить это десятилетие «ужасным», но прониклось к нему пленительной фантомной ностальгией. «Время и стекло», Луна, ранний Иван Дорн, «Грибы» и другие построили свой творческий метод на базе хауса 20-летней давности. Выходцы из рэп-подземелья Федук и Элджей записали трек «Розовое вино» под прямую бочку и запустили тренд на хаус-рэп. Певица Клава Кока скучала без хитов на лейбле Black Star, пока не обратилась к творчеству группы «Руки Вверх» и не сорвала куш. Наследуя Сергею Жукову, также построили свои карьеры Тима Белорусских, Niletto и другие.
Сейчас ностальгия развилась во всех направлениях: молодые артисты обращаются и к гламурным 2000-м, и к беспокойным 1990-м, и к китчевым 1980-м, и даже к эстетике ВИА из 1970-х. Что заставляет их это делать? Почему музыканты вдохновляются артистами, в чью эпоху они даже не жили? Что вообще все это значит?
«Чем современнее я пыталась быть, тем чаще слышала о soviet wave» Анна Ворфоломеева
Анна Ворфоломеева исполняет интеллигентный гитарный сонграйтерский поп — в нем несложно расслышать интонации советских певиц 1970-х и звук тогдашних ВИА.
«Мама постоянно напевала ту самую советскую эстраду: Анну Герман, Аллу Пугачеву, Юрия Визбора, Давида Тухманова, Юрия Антонова, Муслима Магомаева, Леонида Утесова, Полада Бюль-Бюль оглы, — вспоминает Анна. —
Но записи ее любимой музыки дома никогда не звучали, она просто пела, и я выучила эти песни в ее интерпретации».
Анна признается: старая советская музыка влияет на нее до сих пор — в частности, песни из фильмов «Мэри Поппинс», «Три мушкетера» и «После дождичка в четверг».
«Это была лучшая дополненная реальность, какую я могла пожелать: с песнями, приключениями и красивыми костюмами, и я чувствовала себя ее частью.
Наверное, когда я сама начала сочинять, я считала своей сверхзадачей писать песни, которые тоже смогут создать вокруг себя целый мир», — говорит Анна.