Эдит Хэд. Доктор по одежде
Единственная в истории обладательница восьми "Оскаров" не была актрисой. Впрочем, это не помешало мисс Хэд почти полвека числиться в голливудских звездах. Она одевала едва ли не всех кинодив и "скромно" величала себя волшебницей. Шить при этом Эдит не умела вовсе...
Траурная церемония в католическом храме Доброго Пастыря в Беверли-Хиллз проходила в день ее рождения. Доживи Эдит четыре дня до двадцать восьмого октября 1981 года, ей бы исполнилось восемьдесят четыре. В церкви собралась масса знаменитостей из тех, с кем Dress Doctor — так ее звали в Голливуде — дружила и кому многие звезды в немалой степени были обязаны статусом и карьерой. Например Элизабет Тейлор — в 1951-м в картине «Место под солнцем» мисс Хэд придумала для нее образ дебютантки из высшего общества, мгновенно ставший бешено популярным, и получила один из своих «Оскаров». Кстати, именно у Эдит после разрыва с Ричардом Бертоном Лиз нашла убежище и утешение. Рядом с ней в церкви сидела Лоретта Янг, ее в «Идеальном браке» Эдит обрядила в умопомрачительные пеньюары, одевала и во многих других лентах.
Речь произнесла Бетт Дэвис (на почетном месте в ее гостиной висел эскиз коктейльного платья, сделанный Эдит для героини Бетт в нашумевшем фильме «Все о Еве»). Панегирик начинался словами «Нас покинула королева. Королева в своей профессии. И ее никогда никто не заменит... Она была образцом элегантности и просто очаровательной женщиной...»
Эдит бы понравилось. Особенно то, что никто сегодня не вспоминал начало ее пути. «У меня в голове есть маленькая комната с железными дверцами. Некоторые вещи я бросаю туда и захлопываю створки», — не раз повторяла первая в истории Голливуда женщина, возглавлявшая костюмный департамент на одной из самых крупных студий Америки.
Эдит родилась в Калифорнии, в городке Сан-Бернардино в 1897 году (правда, всегда предпочитала убавлять себе десять лет) в семье Анны Леви и Макса Позенера. Отца она именовала ученым-латинистом, хотя в действительности родитель был неудачливым коммерсантом, довольно быстро сбежавшим от долгов, жены и орущего младенца в Техас.
А вот тот факт, что росла гадким утенком, мечтая походить на тогдашнего кумира всех девочек Ширли Темпл, Эдит не отрицала. Впрочем, заурядная внешность, по ее словам, не помешала сделать карьеру на «фабрике грез»: «Маленькая Эдит в бежевом костюмчике и очках. Вот так я и сумела выжить в Голливуде».
Окончив школу в Лос-Анджелесе, куда переехала с матерью и отчимом, Эдит поступила в Беркли — умом ее природа не обделила. Через два года со степенью бакалавра отправилась в Стэнфорд. Вернувшись с дипломом магистра домой, устроилась преподавателем французского в престижную школу для девочек, располагавшуюся в районе Голливудских холмов. О, она многому научилась в той школе — и прежде всего тому, как вести себя с избалованными отроковицами и их чванливыми знаменитыми родителями. В 1923 году ей предложили читать воспитанницам лекции по основам искусства. Поскольку сей предмет Эдит был не особенно знаком, она отправилась на вечерние курсы в художественную школу в Отисе, специализирующуюся на модном дизайне, а затем в арт-колледж Шуинар. Получив очередную порцию знаний и аккуратно все законспектировав, на следующий день молодая учительница пересказывала материал классу.
Летом в газете Los Angeles Times Эдит увидела объявление: «Требуется художник — рисовальщик эскизов для работы у Сесила Де Милля. Обращаться к мистеру Ховарду Гриру». Первый был знаменитым режиссером, чьи дочери учились у Эдит. Второй — признанным американским кутюрье, полгода назад занявшим пост главного художника по костюмам на студии, которая вскоре получит название Paramount Pictures. Эдит тяготилась преподавательской рутиной и постоянным безденежьем, потому и решила рискнуть.
На интервью к Гриру она явилась, продумав свой наряд до мелочей — словно только что из Парижа, точнее из Латинского квартала, тогдашней Мекки мировой богемы. В руках серьезная девушка, из-за круглых очков в массивной роговой оправе похожая на сову, держала пухлый портфель с набором всевозможных набросков — в том числе архитектурных, интерьерных и ландшафтных планов. Поскольку мисс Хэд умела рисовать только морские пейзажи, пришлось тайком позаимствовать в колледже Шуинар труды сокурсников. Ховард был сражен многогранными талантами соискательницы и принял черноглазую неулыбчивую барышню на работу — в качестве помощницы. К слову, ее скупая мимика была вынужденной: у Эдит не хватало спереди двух зубов, и она страшно стеснялась своего изъяна. На следующий день Грира ждало еще одно потрясение. Испуганно глядя на него из-под густой челки, «сова» призналась: все это разнообразное «художество» не имеет к ней отношения. Однако босс не уволил обманщицу, вдруг почувствовав симпатию к храбрости и находчивости забавной малышки. И взял ее под крыло.
...Творческий дебют оказался сплошным разочарованием. В немом фильме Де Милля «Золотое ложе» ей поручили сделать костюмы танцовщиц, участвующих в сцене «Бал конфет». Эдит не мудрствуя лукаво облепила девушек мятными подушечками и горошинами шоколадного драже. Сладости под жаром софитов лопались и таяли, режиссер был в бешенстве. Тогда мисс Хэд к вящему ужасу Де Милля пришпилила булавками к одежде танцовщиц зефирки... Впрочем, когда кавалеры с явным удовольствием принялись отцеплять «десерт» от девиц и закидывать в рот, идея новоиспеченной художницы по костюмам приобрела некоторый смысл и зрелищность. Но с тех пор Сесил разговаривал с Эдит сквозь зубы.
Зато главный художник студии Paramount не сомневался — у новенькой явный талант к костюмному дизайну. Довольно быстро Грир научил помощницу рисовать человеческое тело и делать внятные эскизы одежды.
В 1924-м киностудия переманила из Нью-Йорка известного дизайнера Трэвиса Бэнтона, и у Эдит появился второй наставник. Проблема была в том, что, как и Ховард, тот был человеком пьющим. Кому, как не ей, об этом знать, если собственный муж частенько принимал участие в их вакханалиях, «воздавая дань уважения Бахусу», — так язвительно отметит Хэд в мемуарах. Вообще, она почти не вспоминала первого супруга, оставив Чарльза в секретной комнате за плотно захлопнутыми железными дверцами.
А ведь они вместе учились в арт-колледже, и Эдит тогда казалось, что у ее избранника блестящее будущее. В 1923 году, «после долгой, вполне интеллектуальной переписки», они поженились. Увы, предчувствия Хэд обманули: муж-коммивояжер месяцами отсутствовал и возвращался домой с пустыми карманами. После пятнадцати лет брака Эдит подаст на развод — и в судебном иске предъявит супругу обвинение «в злоупотреблении алкоголем до такой степени, что это привело ее к сильнейшим моральным и психологическим страданиям»...
...Работая с Бэнтоном (Грир вскоре после его появления покинул студию), Эдит ловила каждое слово наставника. Именно Трэвис создал образы для трех граций Paramount — Марлен Дитрих, Кэрол Ломбард и Клодетт Кольбер. Бэнтон внушал помощнице: звезды в твоих нарядах должны чувствовать себя комфортно. Эдит урок усвоила. Интересовалась, что им больше по душе, просила их двигаться, стоять, даже лежать на полу, фотографировала в самых разных позах, чтобы понять особенности фигуры. Бэнтон не раз повторял: ее работа — создавать фантазию, что-то среднее между волшебством и камуфляжем, превращая людей в тех, кем они никогда не были. Эдит всегда говорила — если Ховард Грир дал ей путевку в Голливуд и научил рисовать, то Трэвису она обязана карьерой.
В 1933-м босс улетел по делам в Париж, и Эдит самостоятельно сделала свою первую картину «Она обошлась с ним нечестно». В фильме снимались молодой Кэри Грант и Мэй Уэст. Пышнотелая актриса наставляла Эдит: «Я хочу наряды достаточно свободные — чтобы выглядеть как леди, но достаточно облегающие, чтобы во мне видели женщину». В немалой степени благодаря усилиям Хэд, создавшей для героини Мэй — разбитной, любвеобильной певички из ночного клуба — усыпанные блестками наряды, фильм собрал отличную кассу и спас студию от надвигающегося банкротства. То, что другая актриса расценила бы как пошлость и дурновкусие, для Уэст было в самый раз. Эдит научилась мгновенно понимать, что требуется той или иной звезде для успеха. И их успехи сумела сделать неотделимыми от своих.