Как российские СМИ устроили чемпионат мира по сексизму
Автор телеграм-канала «Нет значит нет» Лиза Лазерсон считает, что сексистский троллинг в российской прессе — это лучшее, что журналисты могли сделать для распространения идей гендерного равноправия
Главное последствие эпохи #metoo в том, что сексизм теперь продается лучше секса. Реальный масштаб свободной любви на прошедшем чемпионате мало кого интересовал; в том, мизогиния — это новая золотая жила, и российские СМИ могли убедиться в этом на Слуцкий-гейте. Серьезная проблема нарушения прав человека быстро превратилась для журналистов в благоприятный медиафон, который позволял бесконечно хайпиться на домогательствах, делать красивые и ни к чему не обязывающие заявления, устраивать Думе бойкот, который никто и не думал соблюдать. Теперь, когда нужен был гарантированный хайп, они знали, что делать.
Повестка чемпионата отрабатывалась по похожему сценарию. Когда стало понятно, что сам по себе «секс-скандал» читателю не интересен, журналисты начали выдумывать и выпускать провокационные сексистские колонки. Всенародный хайп был обеспечен. Наконец-то фем-блогерки и другие адекватные люди начали реагировать правильно: писать гневные посты и всячески выводить женоненавистничество в топ. Авторитетность источников и правдивость статей подвергать критике просто не успевали: главное поймать волну, быстро отреагировать, вписаться со своим мнением, собрать просмотры. Сексизм оказался слишком выгоден, чтобы ставить его под сомнение. Теперь, когда хайповый угар прошел, настало время разобраться, что вообще это было.
Три часа ночи. На Никольской густая клубная атмосфера. Разноцветная толпа танцует под Despasito, расплескивая пиво из пластиковых стаканов, улыбчивые полицейские, упорно не замечая стаканы, на достойном английском указывают иностранцам дорогу. Я шатаюсь по столице мундиаля с подругой, пытаясь понять, где те самые русские девушки, превратившие футбольный праздник во всенародный лав-парад. Гендерный состав ночной Никольской несколько коробит мои фем-чувства и совершенно исключает масштабное распутство: соотношение девочек и мальчиков примерно один к двадцати. Я пытаюсь мыслить как слатшеймер, чтобы понять, за что могли зацепиться разгневанные мужчины из статей. Стоп! Кажется, я вижу одну шлюху — а, нет, это всего лишь надпись whore на футболке. Это слово гипнотизирует, и чем дольше я на него смотрю, тем больше сомневаюсь: а были ли девочки?
Самосбывающееся предсказание депутата Плетневой о сексе с иностранцами запустило массовую истерию вокруг «недостойного» поведения русских девушек задолго до самой возможности такого поведения. С началом чемпионата эта тема затмила футбольную повестку. После такой масштабной эмоциональной накачки колонка неизвестного писателя Платона Беседина с провокационным заголовком «Поколение шлюх» (заголовок — придумка редакции: массовые оскорбления собирают больше просмотров) выглядела как крик отчаяния простого русского мужика. От этого крика на Россию спустилась информационная лавина.