«Эпоха распада. Грандиозная история музыки в XX веке»
В основу книги музыкального журналиста Артема Рондарева «Эпоха распада. Грандиозная история музыки в XX веке» (издательство «РИПОЛ классик») лег цикл лекций, прочитанных в рамках курса «Современная музыка» в Школе культурологии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ. Рассматривая музыку в первую очередь как культурную практику, Рондарев уделяет основное внимание социальному и культурному генезису того или иного явления. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с фрагментом, который посвящен первым электронным инструментам и возникновению идеи «эмансипации звука».
Электронная музыка
Электронная музыка существует уже более столетия, а потому глава о ней неизбежно будет весьма фрагментарной. Прежде всего нам надо дать ответ на вопрос «Что такое электронная музыка?», что является задачей нетривиальной — несмотря на то что большинство людей довольно уверенно отличает ее от музыки «неэлектронной», у этого явления не настолько много характерных черт, которые были бы ему эндемичны, как может показаться на первый взгляд.
Часто на этот вопрос звучит ответ «электронная музыка — это музыка, которая исполняется на электронных инструментах», и, несмотря на всю его тавтологичность, это ответ наиболее удовлетворительный, хотя бы оттого, что здесь можно установить результат по средствам производства. Он, однако, содержит импликацию, что акустическая музыка — то есть собственно вся музыка, возникшая до момента появления электронных инструментов, — это музыка, которая исполняется на инструментах акустических. В самом деле, «акустическая музыка» и «акустические инструменты» — это взаимозависимая пара ретронимов, то есть уточняющих определений, которые возникают тогда, когда история, прогресс и эволюция вызывают на свет предметы и явления, сущностно однородные с уже наличествующими, однако обладающие рядом уникальных, прежде не-бывших характеристик; к числу ретронимов относится, например, определение «оптический микроскоп», которое до появления микроскопа электронного выглядело бы плеоназмом. Возникновение ретронимов весьма часто знак того, что прежнее знание, полагавшееся само собой разумеющимся и исчерпывающим, оказалось не таким уж самоочевидным и нуждается в корректировке.
До изобретения электроники было понятно, что музыка — это как минимум все, исполняемое на музыкальных инструментах; на подобное наблюдение были способны даже те, кто в целом не обнаруживал склонности к культурной рефлексии. Разумеется, существовало огромное количество иных описаний музыки: Гегель определял ее как «искусство чувства, которое непосредственно обращается к самому чувству», Джон Кейдж как «организованный звук», а Лосев как «искусство времени, в глубине которого таится идеально-неподвижная фигурность числа и которое снаружи зацветает качествами овеществленного движения», — однако подобные суждения лишены какой-либо прагматической ценности за пределами тех систем, в рамках которых они были сделаны, а использование их предполагает заведомое наличие эмпирического музыкального опыта, то есть в деле указания на отличительные признаки явления как такового они совершенно бесполезны. Тогда как идея, что музыка — это организованные музыкальные звуки, а музыкальные звуки — это то что производят музыкальные инструменты, хотя и, вероятно, логически небезупречная, позволяла, тем не менее, в рамках западной культуры почти безошибочно указать на явление под названием «музыка» и на то, что отличает его от прочих явлений, до тех пор, пока электронные инструменты не поставили под сомнение представление об имманентных свойствах музыкального инструмента per se.
С определением электронного инструмента, впрочем, все тоже довольно непросто: бытовая логика подсказывает нам использовать его в адрес тех устройств, в которых имеется электронная начинка, однако практически все инструменты, используемые поп-музыкой, так или иначе ее содержат, в том числе и такие традиционные маркеры «живой» музыки, как электрогитары. Попытка сузить этот класс до инструментов, в которых звук генерируется электроникой, тоже может завести в тупик, потому что нам придется тогда исключить целый сегмент устройств (таких как орган Хэммонд или же электропианино Родес), в которых он создается при помощи механических компонентов701.
701Поэтому они именуются «электромеханическими».
Тем не менее наличие «электроники» или же «электричества» в качестве не просто «хроматики», то есть «окрашивающего» элемента, но интегрального компонента схемы создания звука, при изъятии которого предмет радикально меняет свойства или попросту лишается их, очевидный критерий, по которому тот или иной инструмент относят к электронным; пока удовлетворимся данной констатацией. Именно по этой причине первым электронным инструментом часто называют устройство под названием «Дени д’ор» (