Сергей Полунин: «Разве цель искусства не создание новых ценностей и нового общества?»
Выдающийся танцовщик — о спектакле «Распутин», о том, как устроен мир балета, чем отличается от мира кино и что он хотел бы в нем изменить
Сергей Полунин в двадцать лет стал самым молодым премьером Королевского балета Великобритании. Он танцевал на сценах Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко и Новосибирского театра оперы и балета. Ныне он приглашенный солист Баварского государственного балета и основатель компании Polunin Ink, которая создала ряд балетных постановок, в том числе балет Юки Ойши «Распутин» на музыку Кирилла Рихтера; его московская премьера состоится 21 июня на сцене «Крокус Сити Холла».
Дебют Сергея Полунина в кино состоялся в фильме Кеннета Брана «Убийство в Восточном экспрессе». Два года спустя он сыграл главную роль в фильме Даниэль Арбид «Обыкновенная страсть». Истории его жизни посвящен документальный фильм Стивена Кантора «Танцовщик». Антон Корбин, режиссер картин «Американец», «Самый опасный человек» и «Жизнь», снимает «Танцовщик 2» — продолжение этого фильма. Новое видео Сергея Полунина, где он танцует под музыку Depeche Mode «In Your Room», — отрывок из этой их совместной работы.
— С какой из партий, что вы танцевали в балетах классического репертуара, можно сравнить партию в балете «Распутин»?
— Он не похожа ни на что из того, что я танцевал прежде. Тогда как все партии принцев, которые мне приходилось танцевать в классическом балете, были похожи друг на друга. В этом образе есть нечто сильное, драматичное, экстремальное. Постановщик балета Юка Ойши интерпретировала образ Распутина как целителя, чья энергия заключена в его руках. В движениях рук мы видим проекцию его внутреннего мира. Мне важно, чтобы зритель почувствовал в моем танце мощный энергетический посыл, исходящий от этого персонажа.
— Как сложился ваш творческий союз с Юкой Ойши, с которой у вас уже так много совместных работ?
— Я всегда ищу что-то новое. Еще когда танцевал в классическом балете, меня больше всего поражало, что в нем так мало новых идей, новой музыки и новой хореографии. В конце концов, чтобы создавать что-то новое в балете, мне пришлось организовать собственную продюсерскую компанию Polunin Ink. Я не ищу новых людей — сама судьба сводит меня с ними. Когда встречаешь человека, разговариваешь с ним, у тебя есть шанс интуитивно понять: вы можете что-то сделать вместе. Потом, когда начинаете вместе работать, все равно еще приглядываешься к тому, как он это создает: по-настоящему, или есть какая-то фальшь, или это совсем не тот уровень, которого ты хотел бы достичь. Я встретил Юку и сразу понял, что она правильный человек, но мне понадобился еще целый год, чтобы убедиться в своей правоте. Юка черпает информацию не из головы, она словно напрямую подключается к высшим сферам. Это в ней самое ценное: то, что она создает танец не на уровне ума. Я не могу понять, откуда он у нее возникает, но вижу: это нечто настоящее. И она способна все объяснить: могу у нее в любой момент спросить, почему я должен посмотреть туда-то. Обычно этого не делаю, но несколько раз спрашивал ее об этом, и она мне каждый раз давала развернутое объяснение. И тогда ее замысел представал для меня в новом свете.
— Насколько широк в мире круг хореографов, с которыми вам было бы интересно работать?
— Выдающихся хореографов не так много, и все они переходят из одного театра в другой и ставят в них свои спектакли: Метрополитен, Королевский балет, Большой театр, Мариинка. Для меня они не то чтобы неинтересны. Я пытался наладить с ними контакт. Но у них все расписано на три-четыре года вперед. А мне нужно создать что-то сейчас. И не представляю, как это: запланировать постановку, которая состоится через три года. А что если у тебя не будет тогда вдохновения что-либо ставить? У них все распланировано на три года вперед, и единственное, что они могли предложить, это вписать меня в свой план на четвертый год. Когда я встретил Юку, у нее ничего не было расписано, и она не собирается планировать свои постановки заранее: ее приглашают ставить на следующей неделе и, если чувствует, что может это сделать, она едет, а если не хочется ничего ставить, может полгода не ставить. Это свобода. И она дорогого стоит. А еще возможность работать с людьми, которые выпали из этой системы. Не потому, что менее талантливы, просто она им не нравится.
— И все же в каких отношениях вы состоите с этой системой, где все нужно предусмотреть на многие годы вперед? Полностью отстранились от нее и создаете какой-то альтернативный мир?
— Моя цель — создать альтернативу сложившейся системе в балетном мире. Не потому, что она плоха, а потому, что альтернатива должна быть в любом случае. Я ушел из Королевского балета, и для меня закрылись двери во все театры мира, которые на самом деле тесно связаны между собой. Но я и раньше замечал: когда кто-то уходил из Королевского балета, он не мог попасть, например, в Парижскую оперу, потому что кто-нибудь из Королевского балета звонил туда и просил, чтобы того не брали ни в коем случае.
— И вы тоже оказались в такой ситуации? Покинув Королевский балет, вы хотели работать в другом театре и вас не приняли?
— Я хотел попасть в Американский театр балета, но очень скоро понял, что его двери для меня закрыты моим уходом из Королевского балета: меня боялись брать. Почему человек не может оставить Королевский балет на год и поехать танцевать в Новосибирск? Почему нельзя поработать там год, а потом вернуться? Стоило мне об этом задуматься, как меня стали уговаривать: «Мы дадим тебе то и это, только не уезжай». Но если ты все-таки настаиваешь на своем и уезжаешь, обратно можешь не возвращаться: «Двери для тебя закрыты, приятель».
— Как вы для себя объясняете, почему система работает так жестко? Если кто-то вдруг решил играть не по правилам, она сразу начинает его отторгать?
— Если вы поговорите с лучшими агентами из мира музыки, то узнаете, что для них самое главное — найти новое, угадать, что может заинтересовать молодое поколение, и предложить ему это. В мире музыки это очень сильно чувствуется. В мире балета главенствует традиция. Изменения происходят очень медленно. Поэтому современный балет не так интересен для самых продвинутых продюсеров и музыкантов. Я думаю, что Моцарт писал музыку для оперы, потому что в его время это был самый востребованный жанр. Сейчас он бы писал для кино и для мюзиклов, которые ставят на Бродвее, и ему бы это нравилось.
— Удивительно, что при всех возможностях, которые появились у балета с возникновением новых медиа, он их если и использует, то в минимальной степени.
— Я не знаю, как в России, но, если в зрительном зале Королевского балета вы вдруг закашляетесь, все зрители посмотрят на вас с осуждением. Как-то раз мой бывший агент смотрел балет в Лондоне и получал от него удовольствие, но из-за больной спины был вынужден часто менять положение тела, и соседи сделали ему строгое замечание: «Вы можете не вертеться?». В Королевском балете мы провели однажды эксперимент: показали балет «Ромео и Джульетта» на десятитысячной арене. Когда я вышел на сцену, то сказал себе: «Вот где нужно показывать спектакли!» Были распроданы все десять тысяч билетов на каждый из спектаклей, которые шли в течение семи дней. Во время просмотров люди пили кока-колу, ели попкорн, могли встать с места и выйти, а потом вернуться. Реакция была такова: это не наше пространство, мы не хотим здесь выступать.
— Самих артистов?
— Нет. Это была реакция дирекции. И мы перестали выступать на таких площадках. Но разве целью искусства не является создание новых ценностей и нового общества? Вместо этого мы танцуем для тех, у кого есть деньги, чтобы купить билет в театр, и для тех, кто не будет лишний раз вставать с места и есть попкорн. Но я не вижу причин, по которым балет не может нравиться всем без исключения. В Англии балет — закрытое искусство.
— Сколько стоят билеты на балет в Лондоне?
— Около тридцати фунтов. За эти же деньги можно купить билет в кино, а потом еще и в кафе сходить. Если идешь на балет не один и хочешь купить билеты на хорошие места, посещение театра обойдется тебе уже в двести фунтов. Для представителей среднего класса это дорого. Поэтому, когда человек выбирает, куда пойти вечером, он предпочтет балету кино или футбол: попасть туда дешевле, и там будет веселее.
— Артисты балета в Британии — состоятельные люди?
— Не очень. Лондонские таксисты получают больше, чем они. Таксисты получают четыре тысячи фунтов в месяц, а артисту в Королевском балете столько не платят. Не то чтобы им платят совсем мало. Но они не могут, например, позволить себе купить хороший дом. Нормальную квартиру — только в кредит, и то если дадут. При этом карьера артиста балета длится десять лет. Ты не можешь себе позволить танцевать в пятьдесят-шестьдесят лет, если не смог добиться большой известности. И в сорок тоже. В тридцать с чем-то ты должен уйти.
— Короткая карьера, небольшая зарплата… Почему люди идут в балет?
— Возможно, со стороны это выглядит намного привлекательнее, чем изнутри. В балете тебя могут отругать за малейшую оплошность. Артисты балеты — несчастные люди, вынужденные постоянно ограничивать себя в еде. Не понимаю, за что они борются. Я бы мог их понять, если бы речь шла о деньгах, но здесь нет денег, нет свободы выбора и минимум креативности, потому что в театре одна постановка в год и, если ты в ней занят, — замечательно, если нет, то нет. Я думаю, эти люди просто любят танцевать и жертвуют всем ради такой возможности. Другого выбора у них нет. Но было бы здорово это изменить.
— Что нужно предпринять, чтобы стать звездой уровня Рудольфа Нуриева и Михаила Барышникова? Им пришлось сделать что-то необычное, чтобы заработать себе такое имя?
— У человека есть миссия. Можно быть лучшим в своем деле, а можно изменить индустрию, как в свое время Марлон Брандо в кино. И для меня это обладает большей ценностью. Уверен: кто-то прыгал выше Нуриева и лучше него вертелся, но он объездил весь мир и смог ему открыть искусство балета; он вложил в это невероятное количество усилий. Барышников никуда не ездил. Он оставался в Нью-Йорке и снимал фильмы. Концентрировался на танце и таким образом изменял подход к нему. Его техника практически идеальна. Когда смотришь его старые записи, поражаешься тому, насколько они современны. Он легко переходил границы жанра: мог танцевать джаз, степ или модерн. Это меня восхищало, когда я был еще студентом. Они очень разные с Нуриевым, но каждый внес свой вклад в развитие танца. Так же как Нижинский в свое время. Он отправная точка в эволюции мужского танца в балете.
— Ваша миссия заключается в том, чтобы создать альтернативный мир балета, живущий по другим правилам? Или вы вынуждены его создавать в силу сложившихся обстоятельств?
— Я был бы счастлив жить в доме в лесу на берегу озера. Я бы дышал свежим воздухом, катался на лодке и наслаждался жизнью. Но невозможно забыть о своем предназначении. Ты должен его исполнить. У тебя нет выбора. Если ничего не будешь делать, можешь однажды просто взорваться от распирающей тебя энергии. Иногда я задумываюсь: почему Нуриев не создал в балете систему агентов в то самое время, когда она появилась в киноиндустрии и спорте? Почему балет остался позади? Но он думал не про это — у него было другое предназначение.
— Как мир классического балета отреагировал на ваш клип Take me to church? Насколько это было революционным поступком?
— Я тогда находился в Лондоне и вел переговоры с театрами о возможности танцевать, но никому не был интересен. Но как только выходит небольшое арт-видео, длительностью четыре минуты, сразу все меняется, всем становится интересно: а над чем вы сейчас работаете, что у вас еще выйдет? Такова сила искусства. Для меня это видео продемонстрировало возможность позитивного воздействия на аудиторию, при том что человеческий мозг так устроен, что мы вынуждены с повышенным вниманием реагировать скорее на негатив.
— Сейчас у вас выходит новый клип на музыку Depeche Mode, который снял Антон Корбин. Почему больше никто так не делает? Я спрашивал танцовщика из Большого театра Дениса Родькина про ваш клип Take me to church: «А вы могли бы что-то сделать в таком же формате?» И он ответил: «Да, я бы мог». Это было несколько лет назад. До сих пор ничего не произошло.
— Для того чтобы создать такое видео, надо собрать правильных людей, объединить их и найти хорошую музыку. Чтобы все получилось, нужно учесть очень много факторов. Иногда танцовщики, такие как Денис Родькин, хотят снять видео, но не знают как, им не хватает поддержки. Для съемки качественного клипа требуются огромные деньги. Можно найти талантливых начинающих режиссеров, которые способны снять гениальное видео за приемлемый гонорар. Но их нужно искать. Это не так просто.
— Почему именно Антон Корбин и Depeche Mode? Как все сложилось?
— Все началось с одного странного здания, которое я хотел как-нибудь использовать. Мой менеджер Татьяна показывала мне фотографии, сделанные разными людьми, и среди прочих я увидел ни на что не похожие кадры и спросил: «Кто это?» «Это Антон, мы его знаем», — ответила она. Мы встретились с ним и в итоге не сделали то, что планировали, но настолько заинтересовались друг другом, что продюсер Габриэлла Тана предложила ему снимать «Танцовщик 2», который продолжил бы историю, начатую в фильме «Танцовщик». В свое время мне так понравился документальный фильм Дэвида Лашапеля (режиссер видео Сергея Полунина на песню Take me to church. — «Эксперт»), что я сразу понял: с этим человеком надо сделать совместный проект. С Антоном Корбином похожая история, но это совсем другой человек, с иным видением. Он много работал с Depeche Mode и поэтому предложил их музыку. Я любил их слушать и согласился с ним: «Да, это круто».
— Как вам удалось попасть в кинематографическую среду? Как вы там адаптировались?
— Это было нелегко. Но я всегда думал о кино. И всегда, когда приходилось сниматься, и для документального фильма в том числе, учился работать на камеру, привыкал к ней. И мечтал сниматься в кино. Но ничего больше я для этого не делал. Прошло несколько лет, и мне стали предлагать роли — одну за другой. Не считаю себя актером, но мир кино кажется мне невероятно притягательным. Мне интересно понять, как он устроен и как там работают люди.
— Чем мир кино отличается от мира балета?
— В балете тебе все время напоминают, что ты делаешь что-то не так, и постоянно приходится выдерживать психологическое давление. Надо договариваться с партнершей о вашей совместной работе, взаимодействовать со всем коллективом, включая костюмеров, которые тоже могут высказывать тебе претензии. В балете, даже когда танцуешь главную партию, ты все равно лишь часть системы, и, если что-то делаешь не так, тебя будут осуждать все, кто с тобой работает. И не дай бог, чтобы критики написали о тебе что-то плохое: в мире балета они обладают очень большим влиянием. Все могут быть довольны и спектаклем, и твоей работой, но, стоит критику о ней скептически отозваться (а он может написать о спектакле, даже не посмотрев его), все начинают переживать по этому поводу, и ты впадаешь в депрессию. Тебе не только мало платят, но ты еще и постоянно несчастлив: педагог указывает тебе на твое несовершенство, и ты должен всем доказывать, что достоин оставаться частью системы.
В кино все иначе. Здесь тебе закажут машину, тебя привезут, подстригут и чай подадут. Если голоден, накормят. Чтобы к началу съемок ты был готов на сто процентов. Немного поработали — перерыв на еду. В кино все работают на то, чтобы ты чувствовал себя комфортно и был счастлив. Когда выходит фильм, пиаром занимаются профессионалы, и тебе не нужно для этого прилагать специальные усилия. Работать приходится намного меньше, чем в балете, а денег и известности получаешь намного больше.
— Все-таки за что вас ценят в кино: за вашу известность как танцовщика или за артистические данные?
— В кино меня пригласили после того, как вышел документальный фильм «Танцовщик». Все увидели, как я выгляжу в кадре, и мне стали поступать предложения от кинокомпаний. Я погрузился в этот мир и понял, как там все устроено. Мои первые роли были связаны с танцами: я или танцовщик, или бывший танцовщик. Делая первые шаги в мире кино, я опирался на свой предыдущий опыт. Сейчас передо мной стоит выбор: или быть актером, или объединить умение танцевать с актерской игрой и создать что-то новое. Для меня это намного интереснее, чем быть только актером или только танцовщиком. Если у меня получится в кино синтезировать эти два моих качества, будет здорово.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl