Практики сопротивления виртуальной власти
Современного человека нельзя описать исходя из его цифрового следа, его «настоящее» остается за пределами сетей
В № 3 журнала «Социологическое обозрение» вышла статья («Факультативные группы, невидимые индивиды: трансформация социальных отношений в новой технологической реальности») о взаимоотношениях между человеческим обществом и цифровой коммуникационной средой. Ее авторы, Руслан Хестанов и Александр Сувалко из Института исследований культуры Высшей школы экономики, претендуют на то, чтобы показать теоретическую наивность и эмпирическую неполноту большинства исследований по этой теме и предлагают новые подходы к ней.
По умолчанию и пользователи, и разработчики, и исследователи интернета употребляют понятие «сообщество» для различных групп в интернете, некритично перенося это понятие из доинтернетовской социологии, и вообще полагают виртуальный мир отражением или замещением реального.
Социологи и маркетологи часто видят человека как его цифровой след, а социум — как совокупность интернет-сообществ. Понятие «сообщество» и в большой социологии имеет большую историю, и это приводит к тому, что мы за любой группой в соцсетях видим некий социологический феномен. Как пишут авторы статьи, «понятие сообщества имело политико-правовую значимость, поскольку позволяло обосновать справедливую конституцию и новую систему права через моральную независимость и политическую автономию ассоциаций гражданского общества от государства и от рыночной стихии». Ее перенос на интернет-сообщество подспудно несет определенную идеологию, примерно такую: мы все — и люди, и общество — уходим без остатка в интернет, там наше «настоящее».
Авторы работы показывают, что это не так — и теоретически, и эмпирически, —на материале фокус-групп опытных пользователей гаджетов, соцсетей и мессенджеров в разных городах России. Несмотря на то что современный человек почти все время в гаджетах и организует через мессенджеры даже семейные мероприятия для людей, живущих рядом, оказалось, что все люди понимают, охраняют и сознательно выстраивают границу с миром виртуального общения, более того, вырабатывает практики избегания и сопротивления виртуальному. В частности, вся наиболее важная часть рабочих и личных коммуникаций постепенно уходит из мессенджеров (где велика доля недопониманий и искажения коммуникации) в живое общение. А что касается специфических, образованных в интернет-коммуникации групп, то авторы предлагают использовать понятие «факультативные» (то есть непостоянные) группы. Вот характерная цитата из фокус-группы, иллюстрирующая это понятие: «Ну вот если предположить, что какая-то… группа… исчезла — и бог с ней! Вбей в “Яндексе”, в любом приложении — все это взаимозаменяемо…» Такие факультативные группы, конечно, не специфическое явление для интернета, в офлайне они тоже образуются (и исчезают) постоянно, а с ускорением технологий коммуникаций, видимо, все чаще.
Понятие факультативных групп указывает на определенный сорт явлений в сетях, но не схватывает чего-то важного и специфического для них. Чтобы уловить суть явления, важно суметь посмотреть на него со стороны, с некоей дистанции. Для создания теоретической дистанции авторы предлагают всерьез реанимировать для описания явлений концепт эстетически заряженной среды, предложенный в 1960-е годы британским кибернетиком Гордоном Паском. Паск в свое время изобрел машину, которая стала для него механической моделью диалога или интерактивности. Машина называлась Musicolor — она присоединялась к музыкальному инструменту и вступала в диалог с импровизатором. Например, когда машина «чувствовала», что начинаются повторы, она разнообразила рисунок выдаваемых цветов, как бы предлагая гитаристу добавить новый узор в импровизацию. Время протекало с точки зрения гитариста в пять раз быстрее, чем он думал, это было реальное общение с алгоритмом, предвосхитившее то, как современный человек, разговаривая с виртуальными помощниками Алисой или Сири, одушевляет их, хотя прекрасно понимает, что это программное обеспечение.
Паск полагал, что в будущем вся человеческая среда будет организована как эстетически заряженная, поэтому она будет интересной и живой, а разница между человеческим и нечеловеческим исчезнет. Умный город или умный дом, связывающие в одну умную среду человеческого обитания миллионы умных гаджетов и девайсов, — это современный извод утопического проекта Паска. Эта умная среда «эстетически заряжена» в том смысле, что спроектирована с учетом человеческой чувственности, по законам эстетики, научена вступать с человеком в игровое взаимодействие, а потому порождает сильные переживания. Иногда люди находят в ней близкую душу, хотя и понимают, что эта близкая душа суррогатная, искусственная имитация человеческой. Но несмотря на привлекательность этой среды и ее все большую адаптированность к людям, у человека всегда остается возможность сделать шаг назад, в свою реальность. «Пользователь становится достижимым для внешнего контроля благодаря удовольствию, которое он испытывает от возможностей интерактивных коммуникаций. Однако он стремится к самоконтролю и к дисциплине, формируя для себя комфортную среду…» — пишут авторы статьи, оставляя человечеству надежду на отдельное личное существование и нерастворение в общей машиночеловеческой среде.