Полюбите их черненькими
Апелляционный суд в Гааге присудил экс-акционерам ЮКОСа 50 млрд долларов компенсации от России. Истцы опирались на положения Энергетической хартии, защищающей права зарубежных инвесторов. Далекие от идеала отношения самих владельцев ЮКОСа с иностранными акционерами могут стать решающим фактором в предстоящих судебных спорах.
Восьмидесятичетырехлетний Ричард Аллен, 11-й советник президента США по национальной безопасности, не любит вспоминать о Михаиле Ходорковском. Знакомство с российским олигархом стоило американскому политику 70 тысяч долларов плюс расходы на судебные тяжбы, в ходе которых Аллен надеялся вернуть деньги, вложенные когда-то в покупку американских депозитарных расписок ЮКОСа.
Аллен решил инвестировать в российскую нефтяную компанию, пообедав однажды с ее основателем. «Компания и шаги, предпринимавшиеся Ходорковским для повышения прозрачности и работы в стиле западной компании, произвели на меня впечатление», — рассказывает Аллен. Ходорковский, с его приверженностью своему бизнесу, напомнил ему молодого Билла Гейтса. Американец покупал бумаги ЮКОСа на протяжении нескольких лет, полагая, что вкладывает в модернизацию России и что ЮКОС достигнет статуса нефтяных гигантов, таких как ExxonMobil или Shell.
Десятикратный рост капитализации ЮКОСа представлялся тогда акционерам компании вполне реальной задачей и был одной из целей выпуска ADR, рассказывает бывший высокопоставленный сотрудник ЮКОСа. Главными вдохновителями размещения были инвестбанки, прежде всего финансовый консультант компании Renaissance Capital во главе с его основателем Стивеном Дженнингсом. «Все постоянно убеждали Ходорковского, что ЮКОС сильно недооценен, что, выйдя на рынок, компания сможет стать “новой звездой” и составить конкуренцию признанным лидерам нефтяного рынка», — вспоминает бывший топ-менеджер.
Эти цифры тешили самолюбие Ходорковского, ему было тесно в России, он грезил о глобальных рынках, хотел стать фигурой международного уровня. Размещение на Нью-Йоркской бирже не только открывало ЮКОСу доступ к неограниченному рынку капитала, но и давало его владельцам возможность узаконить свое право на активы нефтяной компании. «Легализация владения была, по сути, главной целью планируемого размещения. Выпуск ADR призван был стать завершающим этапом этой многолетней работы», — рассказывает бывший сотрудник нефтяной компании.
Консолидация
Первым шагом стала консолидация многочисленных разрозненных активов, а также создание устойчивой, безопасной (для фактических бенефициаров) и экономически эффективной структуры собственности компании. Разработка и создание такой структуры были поручены российско-швейцарскому предприятию Russian Trust & Trade» (RTT) — СП банка «Менатеп» и его «дочки» Menatep S. A., созданному еще в начале 1990-х. Председателем совета директоров RTT первоначально был лично Михаил Ходорковский, а затем компанию возглавляли доверенные лица Платона Лебедева.
«Участие банка “Менатеп” и ЗАО “Роспром” в приватизации государственного имущества требовало создания компаний, выглядящих независимыми, — рассказывал бывший исполнительный директор RTT Гитас Анилионис в ходе судебных слушаний в окружном суде округа Колумбия. По его словам, создавать и регистрировать новые юридические лица RTT часто приходилось в спешном порядке, буквально за одну ночь. «Например, когда необходимо было создать иллюзию конкуренции на связанном с приватизацией аукционе (результаты которого на самом деле были определены с самого начала), сотрудникам RТТ поручали создать и зарегистрировать две компании, которые выглядели бы независимыми друг от друга. После того как банк “Менатеп” и ЗАО “Роспром” обеспечивали, чтобы эти компании были единственными участниками аукциона, одна из них выигрывала право на обладание государственным имуществом. Эта стратегия была использована и для получения контроля над ОАО “Нефтяная компания ЮКОС” в декабре 1995 года», — рассказывал бывший руководитель RTT.
Сеть компаний RTT включала в себя примерно 500 разнообразных организаций, находящихся в разных регионах России, а также примерно 100 или 120 компаний, зарегистрированных в офшорных юрисдикциях, таких как Кипр, остров Мэн, Гибралтар, Ирландия и Британские Виргинские острова. «Так как у нас было больше компаний, чем сотрудников, многие из нас были указаны в корпоративных документах, как директора или владельцы множества различных компаний», — вспоминал Анилионис.
Хотя компании RTT на бумаге выглядели независимыми и не аффилированными между собой, в реальности все они контролировались владельцами банка «Менатеп» и ЗАО «Роспром», утверждает бывший руководитель СП. RTТ фактически предоставляло «Менатепу» механизм для обеспечения контроля над активами и конфиденциальности такого контроля. «Мы подготавливали всю корпоративную документацию, регистрацию и уставы. Мы также часто заключали договоры от имени этих компаний, действуя на основании доверенности или в качестве директоров компании. RTT обеспечивало соблюдение всех корпоративных формальностей, а также передвигало кредиты, активы и акции среди всех этих компаний по указанию владельцев банка “Менатеп” и ЗАО “Роспром”. Ни одна из этих компаний ничего не производила, не поставляла никакие услуги и не вела никакой собственной деятельности. Они были использованы только для предоставления корпоративной структуры для держания активов, кредитов и прибыли от ОАО “НК ЮКОС” и других холдингов группы. У них не было независимого существования. Насколько я понимаю офшорную структуру, она была создана, чтобы скрыть реальных владельцев компаний и других активов, полученных банком “Менатеп” и ЗАО “Роспром” через связанные с приватизацией аукционы и чтобы создать корпоративную структуру, которая бы сократила налоговые обязательства группы», — утверждается в показаниях бывшего исполнительного директора RTT.
По словам Гитаса Анилиониса, RTT провела офшорную консолидацию акций ЮКОСа в период с 1996 по 2000 год в три этапа: в результате цепочки связанных сделок были «отчищены» 33% акций нефтяной компании, приобретенных в ходе инвестиционного конкурса, и 45% акций, полученных в рамках залогового аукциона. Оба пакета первоначально передали ЗАО «ЮКОС-Траст», откуда бумаги были проданы сначала в офшор MQD, после чего распределены между пятью новыми офшорными компаниями, подконтрольными RTT.
«Передача более чем 20% акций ЮКОСа посредством какой-либо одной сделки требовала бы одобрения Министерства по антимонопольной политике. Поэтому руководители банка “Менатеп” и ЗАО “Роспром” поручили нам распределить передачу акций на несколько небольших сделок, чтобы обойти это требование закона», — пояснил Анилионис.
Впоследствии он провел еще десяток различных итераций, в результате которых порядка 80% акций ЮКОСа оказались сконцентрированы на балансе кипрской Hulley Enterprises. Через офшор Yukos Universal она контролировалась головной компанией — GML, бенефициарами которой стали в 1999 году шесть руководителей ЮКОСа: Михаил Ходорковский, Леонид Невзлин, Платон Лебедев, Михаил Брудно, Владимир Дубов и Василий Шахновский.
Однако созданная конструкция по-прежнему была юридически неустойчива. По словам бывшего руководителя правового управления ЮКОСа Дмитрия Гололобова, закон требовал от компаний предоставлять информацию об источнике финансирования сделок, однако офшоры RTT не сделали этого, ведь ни одна из их многочисленных операций никогда не финансировались путем фактических выплат денежных средств. «Финансирование этих сделок всегда было обеспечено векселями или другими видами кредитов, предоставленных банком “Менатеп”, — утверждает Гололобов в показаниях, предоставленных суду округа Колумбия.
Это подтверждает и Гитас Анилионис. «Банк “Менатеп” предоставлял финансирование для всех сделок, совершаемых сотрудниками RTT через его империю компаний, так как эти компании не имели собственных средств или какого-либо источника капитала. Финансирование, как правило, предоставлялось в виде кредита, векселя либо же какого-нибудь другого способа кредитования от банка “Менатеп”», — говорит бывший директор RTT.
Проект «Вояж»
Спасением должен был стать фондовый рынок. Ходорковский согласился с доводами финансовых консультантов, настаивавших на размещении в Нью-Йорке (хотя юристы ЮКОСа и предупреждали его о рисках в случае, если инвесторы в будущем посчитают себя обманутыми, говорит Гололобов).
«NYSE была самой модной и престижной площадкой того времени. Это старейшая биржа мира, это, в конце концов, Wall Street — символ финансового могущества. Компания, желающая заявить о себе на международной арене в полный голос, должна быть здесь. NYSE — своего рода элитный клуб», — рассказывает бывший сотрудник инвестбанка Renaissance Capital — одного из консультантов ЮКОСа. По его словам, Ходорковского во многом подстегивал успех «Вымпелкома», который в 1996 году стал первой российской компанией, разместившей свои акции на Нью-Йоркской бирже — впервые с 1917 года.
«Из старта торгов тогда сделали настоящее шоу: в зале погас свет, и со стены сполз огромный белый экран, на котором красовался логотип “Билайна” (торговая марка “Вымпелкома”) на фоне Кремля», — вспоминает бывший инвестбанкир. Торжественные речи многочисленных высокопоставленных гостей, безусловно, придали мероприятию лоска, но главным успехом стал результат торгов: в первый же день продаж бумаги «Вымпелкома» подорожали более чем на 41%.
ЮКОС хотел превзойти этот успех. Подготовка к IPO компании в Нью-Йорке была поручена новому финансовому директору — американцу Брюсу Мисамору. Под его началом в ЮКОСе была создана специальная рабочая группа, получившая кодовое название «Проект “Вояж”».
«Одним из ключевых вопросов для рабочей группы “Проекта „Вояж”” был вопрос, как скрыть незаконные действия топ-менеджеров ЮКОСа в 1995 и 1996 годах (которые мы называли “старые грехи”), при этом предоставив достаточно детальную информацию в регистрационных заявлениях (форма F-1), чтобы удовлетворить требованиям Комиссии США по ценным бумагам и биржам», — говорится в показаниях Дмитрия Гололобова, который был участником этой группы.
«Естественно, руководство ЮКОСа было намерено скрыть свои незаконные действия от российских властей и общественности. Я и мои коллеги по ЮКОСу, занимавшие руководящие должности, боялись, что раскрытие этих незаконных действий приведет к “деприватизации” ЮКОСа, а также к потенциальному уголовному преследованию топ-менеджмента по обвинениям в мошенничестве, коррупции и сговоре при проведении торгов. Ходорковский также опасался уголовного преследования в США, которое он называл “американский крючок”», — утверждает Гололобов.
Ходорковский решил действовать поступательно. В марте 2001 года компания ЮКОС заявила о подписании депозитарного соглашения с Bankers Trust, американской дочерней компанией Deutsche Bank, и о завершении всех формальных процедур по организации программы ADR первого уровня. В сообщении пресс-службы ЮКОСа отмечалось, что в ближайшее время в ADR может быть конвертировано до 20% акций компании.
«ADR первого уровня не являются полноценным размещением, поскольку обращаются на внебиржевом рынке. Регистрация таких бумаг выполняется по минимальным требованиям SEC и не требует детального раскрытия информации — например, компания-эмитент не обязана публиковать отчетность по стандартам US GAAP. Однако такие бумаги являются хорошим плацдармом для дальнейшего расширения присутствия на западном рынке капиталов. Гораздо проще повысить уровень уже обращающихся бумаг, чем сразу регистрировать расписки высшей категории», — поясняет бывший высокопоставленный сотрудник ЮКОСа.
Рынок оценил бумаги компании. Причем частных инвесторов, таких как Ричард Аллен, среди покупателей было не так много. В основном ADR скупали крупные инвестфонды. Например, в портфеле JPMorgan Fleming Russian Securities доля ADR ЮКОСа доходила до 15%.
Бумаги компании расходились как горячие пирожки не только в США, но и в Лондоне, Берлине, Франкфурте, Мюнхене и Штутгарте. Всего за пару лет котировки выросли почти в пять раз: до 191 доллара за бумагу против чуть менее 39 долларов при размещении.
«Котировки ЮКОСа разгоняли несколько известных московских брокеров, а также финансовые структуры, напрямую относящиеся к финансово-промышленной империи Ходорковского. Естественно, все это сопровождалось ударной пиар-кампанией в ведущих деловых СМИ, причем как в России, так и за рубежом», — вспоминает один из брокеров, участвовавших в «разгоне» котировок.
Высокая капитализация была не просто данью чрезмерным амбициям владельцев ЮКОСа. К началу 2003 года она фактически стала необходимым условием выживания компании.
Слияние
«Если юристы не подтвердят мне, что мои личные риски ограничены разумным сроком, я не буду подписывать форму F-1… Я об этом предупреждал», — писал Ходорковский руководителю департамента корпоративных финансов ЮКОСа Олегу Шейко. Юристы оказались бессильны. По словам Гололобова, юридические риски раскрытия информации «были просто слишком большими».
«Даже ограниченное раскрытие информации представляло опасность для ЮКОСа и его руководителей. Поэтому даже нашим юристам и бухгалтерам мы предоставляли информацию настолько ограниченно, насколько это было возможно. Например, фирме Clifford Chance Рunder мы сообщили, что в период с 1996 по 2000 год акции активно обращались на вторичном рынке ценных бумаг, прежде чем компании HEL, YUL и VPL “приобрели контроль” над этими акциями в 2000 году. На самом же деле они отнюдь не “интенсивно циркулировали на вторичном рынке ценных бумаг”, но каждый шаг в цепочке сделок осуществлялся по указанию руководителей ЮКОСа, был тщательно структурирован правовыми и финансовыми департаментами компании и банка “Менатеп” и осуществлялся сотрудниками RTT, которые контролировали конкретные подставные компании», — рассказывает Гололобов.
В начале 2003 года всем стало очевидно, что «Проект “Вояж”» окончательно провалился. В попытке легализовать активы руководство ЮКОСа решило действовать по «плану Б» — слияние с крупной российской или зарубежной компанией. Рыночная капитализация ЮКОСа, разогнанная к этому времени до небывалых высот, гарантировала его владельцам сильную переговорную позицию и выгодные условия для торга.
В начале апреля 2003 года ЮКОС объявил о слиянии с «Сибнефтью» Романа Абрамовича. Планируемая сделка должна была стать крупнейшей в истории российской нефтяной отрасли, а объединенная компания — четвертой в мире по объемам добычи.
Механика сделки предполагала частичный выкуп акций «Сибнефти» и взаимный обмен бумагами. Для этих целей ЮКОС провел допэмиссию по закрытой подписке в пользу «Сибнефти». «По закону миноритарные акционеры ЮКОСа, включая владельцев ADR компании, имели право преимущественного выкупа бумаг, размещенных в рамках дополнительной эмиссии. Однако объявлять такую оферту никто не собирался. Все сделали тихо, между собой», — рассказывает бывший сотрудник ЮКОСа.
В переписке с банком-депозитарием финдиректор ЮКОСа Брюс Мисамор подтверждает наличие такого права у миноритарных акционеров (копия письма есть в распоряжении издания). Однако отмечает, что «юридический консультант уведомил нас, что мы можем не предоставлять такого права владельцам ADR, находящимся за пределами России. В связи с этим у нас не будет возражений, если вы, как депозитарий, не предоставите такого права владельцам ADR».
«Впоследствии был целый ряд исков от держателей ADR, но от них откупились», — рассказывает бывший высокопоставленный сотрудник ЮКОСа.
Та же схема непубличной сделки была разыграна и ранее — во время конфликта ЮКОСа с миноритарными акционерами «дочек». В ходе консолидации активов им было предложено обменять свои доли в предприятиях на бумаги «объединенного» ЮКОСа. Однако предложенная схема размывала миноритарные пакеты до мизерного уровня, поэтому многие инвесторы, включая зарубежные фонды, с ней не согласились. Больше всего ЮКОСу осложнял жизнь американский инвестор Кеннет Дарт, требовавший за свой пакет порядка 750 млн долларов против 120 млн его рыночной стоимости в период кризиса конца 1990-х.
«Давление и массированная кампания в СМИ ни к чему не привели, поэтому руководство ЮКОСа было вынуждено пойти на «секретную сделку» с Дартом: его пакет выкупили за 150 миллионов долларов, что было значительно выше рынка. У остальных акционеров никто ничего выкупать не собирался — “маленьким” оставался только неравноценный обмен. Причем всем предлагались разные условия. Весь процесс шел крайне непрозрачно», — вспоминает бывший сотрудник ЮКОСа.
Штихтинги
В 2015 году у десятков тысяч инвесторов в ADR и акции ЮКОСа появилась надежда на компенсацию понесенных убытков: Stichting Administratiekantoor Financial Performance Holdings объявил о начале распределения денежных средств в пользу бывших акционеров нефтяной компании.
Штихтинг — голландский аналог траста. У таких организаций нет собственников, но есть уставные цели и директора, которые отвечают за их достижение.
В 2004 году в ходе банкротства ЮКОСа бывшие крупнейшие акционеры компании создали два таких штихтинга — Stichting Administratiekantoor Yukos International и Stichting Administratiekantoor Financial Performance Holdings с целью аккумулировать средства и активы, оставшиеся от империи ЮКОСа. Формально это делалось для расчетов с акционерами компании, которые лишились своих вложений в результате ее банкротства. По оценкам Гололобова, за несколько лет в двух штихтингах удалось собрать чуть более двух миллиардов долларов.
Однако бывшие топ-менеджеры перессорились между и собой и подали друг против друга иски в американский суд. Из материалов дела стало известно, что декларируемые благие цели были далеки от реальности. Так, директора трастов активно проматывали деньги акционеров на дорогие вечеринки, перелеты и отели, да еще и выплачивали себе чудовищные бонусы. Но главным сюрпризом для миноритариев стала информация о том, что в соответствии с договоренностями с GML директора штихтингов в обмен на «откат» в 10% направляли большую часть финансовых средств напрямую группе GML, игнорируя интересы остальных акционеров.
В 2017 году группа бывших акционеров ЮКОСа, владевших на момент ликвидации компании в общей сложности 10% ее бумаг, подала в суд Нидерландов иск против бывших топ-менеджеров ЮКОСа — граждан США Стивена Тиди, Дэвида Годфри и иных директоров нидерландской Stichting Administratiekantoor Financial Performance Holdings. Судебные разбирательства идут по сей день и пока, увы, безрезультатно для «миноритариев».
Основные владельцы с выдвинутыми обвинениями не согласны. «Что касается акционеров ЮКОСа, не нас, не мажоритарных, а вообще акционеров ЮКОСа, миноритарных, мы тоже чувствуем свою ответственность и все время боремся за их права», — уверял в 2017 году в интервью израильскому телевидению Леонид Невзлин.
Для GML такая борьба «за права инвесторов» не более чем очередной прибыльный проект. «Истцами в судебном разбирательстве в Гааге выступают офшоры, аффилированные с GML. Поэтому многомиллиардные компенсации, если таковые будут иметь место, достанутся мажоритарным акционерам ЮКОСа. Ни владельцы ADR компании, ни ее российские миноритарии не смогут претендовать на эти выплаты», — отмечает управляющий партнер копании «Соколов, Трусов и партнеры» Федор Трусов.
По его мнению, завершение судебных разбирательств в Гааге может спровоцировать новую волну исков миноритарных акционеров против бывших владельцев компании. «Истцы опирались на положения Энергетической хартии, защищающей права зарубежных инвесторов. Однако факт систематического нарушения прав иностранных инвесторов самими же владельцами ЮКОСа может быть использован против них же в дальнейших судебных разбирательствах в соответствии с так называемой доктриной чистых рук», — полагает эксперт.
*Заместитель генерального директора Института национальной энергетики.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl