Исторический горизонт технократизма
Природная регуляция, антропотехника и принцип «священной постепенности» — каким русский космизм видел гуманистический научно-технический прогресс
Планетарное человечество исторически входит в очередной виток цивилизационного развития, драматически манифестируя противоречивость современных моделей социоприродного бытия, болезненный крах идеи глобализма. Обнаруживается несомненный факт: замысел однородной мировой целостности, противоречащей мультикультурной сущности социального взаимодействия, был идеологически ничтожным.
Однако такой исторический исход связан вовсе не с порочностью самой идеи планетарного единства, понимаемого в его истинно гуманистическом и нравственном смысле, а с его целевой вершиной и, следовательно, с идеологическими методами и реальной практикой глобализации.
Одновременно на фоне распада «недоглобализма» идет стремительное становление нового технологического уклада: цинично разъятая национально-политическими интересами цивилизация переходит на виртуальные рельсы Индустрии 4.0. Индустриальный императив технологически объективно (то есть насильно), по своим законам стягивает мировое общество в цивилизационный конгломерат, противодействуя тем самым раскройке всечеловечности на национально самодостаточные автаркии.
Равнодействующей этим течениям истории становится утверждение идеологии глокализма — формирование региональных кластеров мирового целого, выборочно объединяющих отдельные государства, способные к выработке коллективно-самостоятельного вектора бытия. Это и есть геополитическая конфигурация полицентричного мира, то есть воплощение его многополярной архитектуры.
На сегодняшний день технологическая подложка социально-исторического развития едва ли не единственное основание глобализации. Это та бытийная струна, которая создает эффект планетарного сознания человечества, однако она чревата (снова, но по другой причинно-следственной логике) будущими последствиями.
В среде нового технологического уклада возникает прельщение радикальной высокотехнологичной зачистки всего накопленного культурно-цивилизационного и гуманистического опыта человечества. Возникают и стремительно возрастают геополитические соблазны, которые создают риски кардинального, «инновационного» переопределения исторического бытия человечества.
В целом же текущие обстоятельства мировой социокультурной, технокультурной и геополитической динамики дают основания предполагать, что планетарный социум входит в фазу исторической сингулярности. То есть в состояние фундаментальной неопределенности перспектив и стратегий дальнейшего развития цивилизации.
Космософия «вопроса о смерти и жизни»
Принципиальная непредсказуемость хода исторического времени, конечно, требует системного осмысления мироустроительного потенциала различных моделей и стратегий социоприродного бытия. Требует обоснованного прогнозирования желаемых и избегаемых траекторий глобального эволюционного движения в современном гипертехнологическом контексте.
В негативном историческом исходе ультратехнологизм ведет в хронологические топи «последних времен» несовершеннолетнего общества и к кончине мира. В благом же истолковании растущий технократический потенциал четвертой индустрии позволяет усвоить и технологически освоить те эскизы и проекты совершеннолетнего общества и новой антропологии, которые изначально и императивно строятся на принципе органического преображения человека, исходят из «естественного гуманизма», заданного на множестве видовых свойств и качеств Homo sapiens.
Именно такой социально-гуманистический вектор задает проект общего дела Николая Федорова, теоретически выросший в научно-нравственный корпус философии космизма. Основанная на благой общечеловечности (не гедонистически-лукаво социализирующая граждан, а родственно-любовно обнимающая поколения, причем не только ныне живущих, но и всех ранее бывших и отшедших «сынов человеческих») космософия открывает возможность действительного решения вопроса «о смерти и жизни» человека.
В качестве универсальной мировоззренческой платформы космизм позволяет выстраивать надежную лестницу органического восхождения ветхого человека от эмпирики земного к сверхэмпирике небесного, становления ноосферы. Это комплексный ответ на старые вызовы человечеству в новых онтологических реалиях, отражающих запрос на те стратегии общепланетного развития, которые используют технологические мышцы цивилизации лишь в функции «разгонного модуля» для выработки нового качества «натурального» человека, становления нравственно-объективированной социальной организованности.
Это нравственно-логически сбалансированная система вопросов и ответов о целевой конверсии культуры и активно-историческом утверждении гуманизма, отвечающего эволюционно восходящему человеку как разумному виду живого вещества планеты.
Всемирное предприятие природной регуляции
В абрисном виде содержание общего дела как проекта должного бытия, заключается в организации тотального управления естественными процессами в их биологическом, психосоциальном, геологическом, космологическом выражении и вселенском масштабе. Это сквозная регуляция природы в различных пластах ее проявления, нацеленная на активную эволюцию человека, обуздание смертоносных стихий природы и онтологическое преображение мира в его актуальном всеединстве.
В практическом приложении природная регуляция, то есть действительное управление естественными процессами, по своему исходному и буквальному смыслу есть кибернетическая функция глобального человечества (др.-греч. κυβερνητικ — искусство управления). Это, в космософском прочтении, историческая кибернетика как технология активного исторического делания, мироустройства и преобразования мирового целого в истинный Космос (в том первоначальном смысле, который вкладывали в это слово древние греки, κσμος — «нарядный порядок», «упорядоченная красота»).
Совершенно ясно, что такая функция в подлинном объеме может осуществляться лишь целокупным человечеством, преодолевшим многочисленные разногласия.
Историческое оправдание технократизма
По системной целостности и масштабу «предприятие всемирной регуляции» заведомо превосходит любую нынешнюю исследовательскую программу, выводя практическую мысль за горизонт современной естественнонаучной картины мира. Эта идея еще не получила адекватную содержательную интерпретацию и не операционализирована технологически корректно именно как сквозной стартовый проект. Однако в аналитическом сопоставлении современных тенденций научно-технологической продуктивности, с одной стороны, и основных положений культурно-эволюционного проекта регуляции — с другой, обнаруживается тематическая сонаправленность их главных векторов.
В наличном технократическом ландшафте мировой проект регуляции проступает параллельными хребтами революционизирующих научно-практических направлений. Современный технократизм рациональными тропами подбирается к тому же общезначимому источнику мысли и дела, который нравственно питает замысел общего дела. В этом словно сказывается принудительная логика объективного стратегирования целей современной технократической активности, ее «принуждения к истории» как сознательно творческому акту глобального эволюционного процесса.
На уровне уже не только «чистого разума», но и в виде практически значимых технологических разработок с большей или меньшей отчетливостью реализуются некоторые императивные положения проекта, вводящие научно-познавательный и инженерно-конструкторский потенциал цивилизации в поток высоких целей и энергий общего дела, инициируя тем самым возможный переход к посттехнократизму.
Это и познания в области функционирования генома человека и генетики в целом, опыты по синтезу отдельной клетки и клонирования организмов, изучение способов клеточного перепрограммирования и индуцирования плюрипотентных клеток. И назревающий на широком фронте прорыв в медицине, способной обеспечить высокое качество жизни. И вопросы долголетия и реальные, исторически уже проглядываемые перспективы практического бессмертия. И интенсивное обсуждение перспектив нарастающей киборгизации человека.
В другой плоскости это проекты по отражению метеоритной и астероидной угрозы биосфере Земли. И уточнение представлений в области микромира, структуры материи Вселенной. И технологически прорабатываемые планы полетов на Марс, Венеру и другие планеты Солнечной системы, в том числе пилотируемых, с созданием постоянных колоний поселенцев. И даже поиск «новых землиц» — экзопланет, теоретически пригодных для освоения беглым человечеством. Наконец, сосредоточение исследовательского внимания на том «микроскопическом жучке», предсказанном Федоровым, появление которого, по его мнению, и может сплотить сынов человеческих как представителей одного биологического вида: прояснение возможности глобальной угрозы бактериально-вирусной атаки на Homo sapiens.
Так или иначе, в современном научно-технологическом секторе уже развернута быстро уплотняющаяся сеть междисциплинарных исследовательских проектов, научно-практических программ, разноплановых институтов и групп ученых, которые, как безрадостно констатирует профессор Университета Новой Англии (США) Джордж Янг, «преследуют цели продления жизни, достижения бессмертия, воскрешения без всякого знания о Федорове, без всякого интереса к его идеям. <…> И, к сожалению, это типично для наших технологических исследований: они преследуют сугубо технологические цели без всякого беспокойства о душевных или духовных измерениях».
Тем не менее можно считать эмпирическим обобщением то, что технократизм есть исторически объективный этап развития. Зафиксированная в фактах реальная история цивилизации ретроспективно немыслима вне явлений научно-технического и технологического прогресса. Это «технологический оброк» несовершеннолетнего общества, который перспективно подлежит изжитию в ходе активно-эволюционного преображения самого человека — его органически постепенного и трудного прорастания в новое антропное качество.
Антропотехника
Антропологическая проекция как образ преображенного разумного существа является стержнем философии космизма. В ее смысловом пространстве возможные методологии и практики совершенствования человека задаются как совокупность реальных способов внутренней психофизиологической регуляции, или антропотехники. Такая регуляция направлена на выработку космически автономного, психофизически и нравственно совершенного бессмертного человеческого существа. В антропологической перспективе культурно-эволюционное «восхождение и превосхождение» человека должно стать «общим предприятием» исторического возделывания богообразия — апотеозиса человека, то есть возведения его в богоподобный чин со-Творца.
При этом, намечая несколько возможных в будущем технологических линий решения «вопроса о смерти и жизни», задач «анастатики» (достижения актуального бессмертия) и «патрофикации» (воскрешения умерших), космософия фокусируется на методах творчески-органического культивирования универсальной антропологии, отводя технической оснастке процесса вспомогательную и временную роль. Внешний инструментарий техносферы — технологический «вне-человек», его «экзосоматика» — должен уступить в культурно-эволюционном процессе методам и технологиям непосредственного генерирования сверхприродных антропологических свойств разумного существа.
Гуманистическая проекция нового естества «сына человеческого» в учении Федорова раскрывается как полноорганность — обобщающее и универсальное свойство совершенного организма. Полноорганность — творческая способность человека вырабатывать себе любые необходимые органы, ситуативно принимать различные морфологические очертания. Операционализируя конкретные, востребованные качества организма, необходимые для существования во всех мирах и во всех средах, полноорганный человек может проявляться как существо всеобщее, способное жить всюду. В такой постановке вопрос о выработке полноорганности человека тождественен задаче антропного выражения космологического принципа всеобщности и всюдности жизни.
В рамках представления о полноорганности предполагалось, что все внешние технические средства и инструментальные приспособления (в пределе — весь реальный и мыслимый арсенал техносферы) должны быть при необходимости и по воле человека непосредственно создаваемы им в органически преобразованном виде как специализированные органы своего тела. Они должны служить морфологическим и функциональным дополнением и расширением организма. В процессе такого творчества антропология становится переменной, потенциально неограниченной; функционал техносферы органически замещается возможностями гибко переформатируемой сверхприродной антропологии.
Выработка и обретение в ходе общего дела состояния полноорганности позволит человеку, как писал Николай Федоров, «фабриковать всю свою телесную оболочку со всеми органами, кои делали бы ненужными искусственные покровы и орудия»; откроет способность «воспроизводить себя из самых элементарных веществ». Это антропотехническое обретение человеком статуса существа всепотенциального. Выход ветхого человека за рамки сковывающей природной конституции мыслился как органическая технология «естественного тканетворения», «органосозидания» и телостроения. В таком активно-эволюционном восхождении человек постепенно делает «свою эмпирическую природу сверх-эмпирической».
В этом же направлении шла мысль Владимира Вернадского. В научной терминологии он осмыслил задачу автотрофности человечества — способности абиогенного, то есть без посредничества живого вещества, синтеза пищи, сначала как социального свойства, а затем уже и как индивидуального, связанного с новой физиологией человека. Последствия достижения автотрофности для будущности общества представлялись ученому беспримерными по своему значению в истории Земли. «Это означало бы, что единое целое — жизнь — вновь разделилось бы, появилось бы третье, независимое ее ответвление. <...> Человеческий разум этим путем не только создал бы новое большое социальное достижение, но ввел бы в механизм биосферы новое большое геологическое явление», — писал Вернадский.
Тема высокотехнологичного человека притягивала внимание и другого философа-космиста, Валериана Муравьева. Выработка нового антропного качества представлялась ему творческим процессом «производства людей при помощи средств науки и искусства» как симфоническое священнодействие. При этом представления Муравьева опирались на математическую теорию множеств, исходили из возможности информационно-цифрового выражения сущности человека и ее численного моделирования.
В соответствии с этими «несвоевременными» идеями, наследующими древнее учение Пифагора о числах в современной математической среде, «каждый индивид есть известная комбинация элементов мира». Причем эта комбинация, по мнению Муравьева, может быть выражена определенной формулой. Аналогичное представление развивал физик-теоретик Николай Умов: человек есть «не более, как нумер». В терминах подобной «натуральной нумерологии» человек — это уникальное число, некоторый интегральный индекс личности, формируемый, накапливаемый в ходе ее жизни.
По этой определенной формуле исходный объект может быть воспроизведен в других условиях. В IT-экстраполяции такое численное моделирование ведет к тому, что в какой-то момент технологической зрелости цивилизации уравнение «человек = число» позволит выполнять операционализацию и формализацию задачи информационного проектирования киберкультурной антропологии методами антропологической математики и логики с использованием вычислительной мощи компьютеров. Развитие информационных технологий наполняет буквальным смыслом неопифагорейские идеи Муравьева, однако их корреляция с проявившимся трендом в области трансгуманистического кибермедицинского инжиниринга требует детального и содержательного анализа.
Принцип «священной постепенности»
Понимание приемов психофизической регуляции было выражено Федоровым в ответ на доводы его сподвижника Владимира Кожевникова, высказывавшегося в пользу техногенной арматуры эволюции человека.
Федоров, в частности, писал: «Что касается до техники, превозносимой Вами, то я признаю ее существование и значение, но лишь как временное и переходное. На что понадобилось Вам летание? <…> Думать, что аэростат может служить исходным пунктом, открывающим возможность перемещения в небесных пространствах, переходом в другие небесные земли, по нашему мнению, есть большая ошибка. Гистотерапия и органотерапия, которые не только служат обновлением, но и началом воссозидания своего организма, а вместе с тем и возвращением отцам отеческого, они и создадут организмы, способные к безграничному перемещению».
Это определение места техники в общем потоке проективного дела можно считать ключевой формулой, которая задает логику и стратегию психофизиологической регуляции, направленной на целостное и эволюционно-последовательное преображение «натурального» человека. Космософия постулирует органическое начало в возделывании культурной антропологии и неразрывно связанный с ним принцип «священной постепенности» процесса, реализующего стратегию «тихой эволюции». Принцип «органической гладкости» восходящей линии человеческого совершенства можно считать гуманистическим обобщением проективной мысли философии космизма. В соответствии с ним исторический технократизм преодолевается проективным эволюционизмом.
Ноосферный принцип единства человечества
Глобализация, безусловно, закономерный этап мирового развития, и соответствие планетной динамики эволюционному процессу предполагает обязательное объединение человечества. Однако конкретные механизмы глобализации могут проявляться в различных формах, а получаемые в ходе ее становления ряды социокультурных результатов могут сходиться к принципиально различным историческим состояниям планетного целого.
Один из сценариев, основанный на реально идущем объединении человечества и требующий не только единства, но и признания фактического равенства всех этносов, людей (и не только живых, но и исторически бывших), заключается в общем деле природной регуляции, становлении ноосферы.
В другом случае понимание естественного процесса глобализации в нравственно обездушенной логике доктрины «Великой перезагрузки» немецкого трансгуманиста Клауса Шваба создает угрозы не только цивилизационного, но и непосредственно антропного, гуманистического срыва. Это невменяемое искажение смысла и искривление форм неотвратимой глобализации. И это не только всеземной, опоясывающий всю планету, но и всеисторический, ответственный за все исторические эпохи, цивилизационный вызов человечеству.
В учении о биосфере и ее переходе в ноосферу как новую геологическую оболочку Земли Вернадский вывел эмпирический принцип естественноисторического единства человечества: «Геологический эволюционный процесс отвечает биологическому единству и равенству всех людей — Homo sapiens и его геологических предков… Это — закон природы».
Таким образом, опираясь на эмпирические факты, ученый приходит к выводу о личностной равнозначимости представителей вида Homo разных исторических эпох и эволюционных периодов, тем самым выстраивая научную параллель выраженному Федоровым сверхнравственному принципу природно-естественной равновеликости всех поколений сынов человеческих, в единстве образующих планетарно-историческое «отечество».
Это супраморализм как форма нравственно-родового осознания единства и целостности человечества, это признание единого всеисторического геоэтноса как всечеловеческого общества. «Мыслящий человек есть мера всему» — ноосферное развитие Вернадским известного афоризма софиста Протагора. И оно было социально обобщено в учении Федорова до нравственного принципа общественного устройства, основанного на полной взаимности: «Жить нужно не для себя (эгоизм) и не для других (альтруизм), а со всеми и для всех».
Реализация этого начала приведет к становлению социальной организованности нового типа, выражающего закон соборного единства — психократию, то есть совершеннолетнее общество, устроенное «по типу Троицы». И потому, в логике философии космизма, общее дело — необходимое и достаточное условие глобализации как космического, геологически начатого, эволюционного процесса.
Собственно, ранее навязываемая и ныне безнадежно дискредитированная доктрина глобального единства никогда не была выработана и обоснована именно как ноосферная модель планетарного человечества. И потому идеи Вернадского — это не теоретический «утиль», переданный в научное наследство из прошлого и подлежащий академическому исследованию в тишине архивного хранилища, а «силовые линии» будущего знания — научно строгого и системного. Знания, синтезированного в виде модели будущего миропорядка, осуществления внутренне упорядоченного взаимобытия в мегасистеме «человек, общество, природа».
«Священно-научный» индустриализм
Эволюционные перспективы родственно объединенного человечества Федоров связывал со становлением третьего, «семейного» индустриализма, научно-технологически обеспеченного познанием и использованием законов природы. В общем деле природной регуляции все «будут физиками, химиками, механиками своих тел и психологами своих душ».
Современный индустриализм, констатировал мыслитель, сосредоточен пока на производстве искусственных тканей, покровов, орудий, то есть внешних «мануфактурных» продуктов. Такая промышленность, занятая изобретением, конструированием и производством техногенных «костылей» несовершенного человека, «ни нравственно, ни физически не может быть эквивалентным возмещением действительного разрушения жизни, хотя бы к промышленности присоединили и все искусство».
В отличие от «искусственной промышленности» «священно-научный» индустриализм, по замыслу философа, должен быть призван заниматься «естественным тканетворением, произведением естественных покровов, из коих сложены тела». И дальше — органотворением, созданием, восстановлением и усовершенствованием органов человеческого тела, ведущим к полноорганности.
Конечною же целью родственного индустриализма должно стать воссоединение праха умерших в живые тела воскрешенных посредством гистогенезиса и органогенезиса, управления «строением тканей органических и самих органов». Такая творчески-эволюционная задача выражена федоровской максимой «Наше тело должно быть нашим делом», следование которой позволит сынам вернуть умерших отцов, а человеку достичь бессмертия.
Всемирно-историческая мера общего дела
Проект общего дела исторически до сих пор еще «не по мерке» современному научно-практическому и культурно-идеологическому восприятию цивилизации. Философия космизма слишком взыскательна к человеку, обществу, его историческому опыту и историософской проекции. Искание общего дела, как и учение о ноосфере, оказались непривлекательны: их долгосрочный и тотальный замысел неконвертируем в простые радости текущего бытия, в котором «последние вопросы» лишь омрачают экзистенциальную благость. И потому цивилизационная практика «старается игнорировать вопрос о жизни и смерти, принимая по непостижимому безумию замалчивание за решение», — сокрушался Федоров.
Вместе с тем нарастает угроза полной юридической формализации, правовой стандартизации гуманистических начал общественной жизни, подмены эвристических методов органосинтеза в эволюционном восхождении ветхого человека жесткими алгоритмами техногенеза постчеловека. В целом современные тенденции цивилизационного развития, умноженные потенциалом высоких технологий, усиливают риски критической деградации социоприродного бытия и катастрофического сползания мира в адское состояние.
Однако многие из нынешних культурно-цивилизационных и гуманитарных опасений и угроз, непониманий и растерянностей, неясными тенями возникающих на пороге смены условий и всей парадигмы планетарного развития, — от того, что общество «на пороге», в точке исторической бифуркации. Исход из нее может увлечь человечество в расходящиеся эволюционные потоки и привести к принципиально различным онтологическим состояниям.
В геологическом масштабе времени это вопрос уже текущего момента, итог исторического переживания которого пока неясен. В связи с этим можно вспомнить другой острый кризис мировой истории, в момент преодоления которого Вернадский искал ответы на созвучные вопросы. В годы Второй мировой войны, несмотря на шаткость самих основ цивилизации, он был уверен, что становление ноосферы, ее сознательное строительство, есть явление объективное, оно не может противоречить тому стихийному геологическому процессу, в рамках которого возникло.
Этот эволюционный принцип, опирающийся на эмпирические обобщения, дает твердый ориентир и в нынешней ситуации. И потому в смуте цивилизационной неопределенности, в тревогах необретенной эволюционной идентичности становится востребованной та идеология истинного глобализма человечества и всеединства мира, которая в виде космософского проекта предложила стратегию исторического исхода в состояние безусловного совершенства.
Истина, однажды провозглашенная миру, не может остаться без благих последствий в материальной ткани бытия — действительного преображения мира, которое и станет полным оправданием всей истории разумного существа.
* Кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl