Идеология многонационального народа
Ценностные основы идеологии закреплены в обновленной Конституции России. Теперь дело за технологией и методологией воплощения идеологии, ее реализации в культуре
«…думать о будущем, конечно, нужно всегда. А у нас с вами в России есть еще такая старинная русская забава — поиск национальной идеи. Это что-то вроде поиска смысла жизни. Занятие в целом небесполезное и небезынтересное. Этим можно заниматься всегда и — бесконечно». Владимир Путин. Из Послания Президента России Федеральному собранию РФ, 2007 год
Не так давно в медиаповестке возникла настоящая общественная дискуссия относительно проекта президентского указа о традиционных ценностях, разработанного в Минкульте. Текст проекта был вынесен на общественное обсуждение и в итоге подвергся массированной критике. Под давлением либеральной общественности процедуру общественного обсуждения приостановили. Но сама постановка вопроса породила масштабные дискуссии о ценностях, идеологии и цензуре. Резонанс продемонстрировал, что идеологический нерв обнажен и даже намеки на государственное участие в формировании идеологии вызывают неприятие у либерального блока, не говоря уже о возможности экспансии государства в эту область общественной жизни. И виной тому родовая травма нового российского государства — деидеологизация.
Гимн беспамятству
После длительного периода идеологической борьбы вовне в годы холодной войны и идеологического прессинга внутри страны именно деидеологизация государства оказалась основной целью при подготовке Конституции РСФСР, плавно перешедшей в процесс подготовки Конституции новой России. Как итог, уже почти тридцать лет страна блуждает в потемках и ищет национальную идею, а де-факто живет в условиях, когда идеология государства вынуждена мимикрировать под необычайно широко трактуемый патриотизм, традиционные ценности или духовные скрепы. Национальный лидер, предлагая нам прислушаться к корифеям отечественной философии (противоречивым, как и вся российская действительность) — Ильину, Бердяеву, Гумилеву, Лихачеву, — вынужден отказать себе в желании назвать труды этих мыслителей теоретической основой государственной идеологии, как он сам ее видит. Будучи приверженцем идеи диктатуры равного для всех закона, или же — как многие говорят о президенте — легистом, гарант Конституции чтит положение статьи 13 Основного закона государства, которая признает в стране идеологическое многообразие и налагает запрет на установление идеологии в качестве государственной или обязательной.
Очевидно, что разработчики конституционного текста действовали исходя из придуманной ими же самими презумпции порочности императивной государственной идеологии. Примечательно, что конституционная деидеологизация закладывалась еще в самом первом проекте Конституции, рассматриваемом на заседаниях рабочей группы и группы экспертов Конституционной комиссии РСФСР.
Позиция секретаря Конституционной комиссии в 1990–1993 годах Олега Румянцева по данному вопросу была вполне определенной: «Текст не должен быть идеологизирован. Не должен содержать идеологические директивы, эмоциональные посулы. Конституция должна перестать быть документом, устанавливающим определенную идеологию в качестве официальной государственной идеологии. Это очень важный момент, ибо правовой документ не должен выражать идеи, обосновывающие устремления только каких-то определенных политических сил».
В стенограмме заседания Конституционной комиссии от 12 октября 1990 года можно увидеть возмущение историка Ивана Болотова относительно деидеологизации: «В данном проекте, как мне показалось, нет положений о политическом строе. Нет и экономической основы. Нет идеологии. Мне как историку совершенно непонятно утверждение об отсутствии официальной государственной идеологии. Когда я это прочитал, попытался побежать в библиотеку, чтобы хотя бы что-нибудь на этот счет поискать. Я не нашел ни одного государства, где бы идеология не существовала».
Тогда же еще один член Конституционной комиссии народный депутат Юрий Слободкин назвал деидеологизированный конституционный проект «гимном беспамятству», укоряя его авторов в том, что в проекте полностью исключена государственная преемственность и связанность. Более того, народный депутат прозрачно намекал на влияние западных кураторов, под которое попали члены Конституционной комиссии.
В итоге авторы Основного закона деидеологизацией породили как внутреннее противоречие в тексте главного закона страны, так и массу противоречий в суждениях о национальной идее на государственном уровне. Основополагающая константа истинного суверенного государства оказалась заблокированной.
С одной стороны, постулируя идеологическое многообразие, Конституция развязала руки всем негосударственным конструкторам смыслов и ценностей, но с другой — попутно категорично отказала в этой привилегии государству. Норма об идеологическом многообразии в системной взаимосвязи с идеей деидеологизации государства превратилась в форменное идеологическое безобразие.
Борьба за идею
В новой истории России, пожалуй, самые внятные попытки философского осмысления политической идеологии российской власти пришлись на период курирования внутренней политики России Владиславом Сурковым на посту заместителя руководителя Администрации президента (1999–2011). Сегодня многие критикуют Владислава Юрьевича. Одни ставят ему в вину выхолощенность политического ландшафта в стране, другие обвиняют во внешнеполитических провалах на украинском и кавказском направлениях. Многим претит стиль Суркова, в том числе философская жилка. Но именно он еще в «тучные» 2000-е годы представил идеологический концепт российского политикума, именуемый суверенной демократией. Сам автор в программной статье в «Эксперте» предложил следующее понимание этой концепции: «Образ политической жизни общества, при котором власти, их органы и действия выбираются, формируются и направляются исключительно российской нацией во всем ее многообразии и целостности ради достижения материального благосостояния, свободы и справедливости всеми гражданами, социальными группами и народами, ее образующими» (цит. по «Национализация будущего», «Эксперт» № 43 за 2006 год). По сути, руководящей и направляющей силой общества в этой концепции провозглашался многонациональный народ (российская нация). Это крайне важный момент.
Государственная власть, будучи выразителем воли и собирателем идей этого самого многонационального народа, не пошла вразрез с конституционными законоположениями, а через государственную информационную политику, публичную экспертизу и социальную практику выкристаллизовала вполне определенные идеологические паттерны, которые многократно транслировались Владимиром Путиным: патриотизм и гражданственность, служение Отечеству, крепкая семья, забота о детях, приоритет духовного над материальным, гуманизм, уважение к истории, языку, культуре, защита интересов соотечественников за рубежом, преемственность поколений, единство многонационального народа, межконфессиональное согласие.
Но Путин — легист, Путин — адепт «диктатуры равного для всех закона» искал возможность формализации этих идеологических установок. В послании Федеральному собранию 2013 года президент призвал обратить внимание на идеологическое содержание Конституции России, высказав мнение, что именно в Основном законе страны сформулированы ключевые национальные объединительные идеи.
Тезис во многом небесспорный. Уж сколько в конституционном тексте 1993 года заложено объединительных начал, столько же и слабых мест. Многие противоречия позднее снял Конституционный суд, воплощая доктрину «живой Конституции».
Золотая нить
Призыв обратиться к конституционным началам в поиске основ консолидации общества и государства, теперь, в свете конституционной реформы 2020 года, слышен более отчетливо. Спустя семь лет с подачи главы государства в текст Конституции России имплементирована значительная часть идеологических начал, сгенерированных в суверенной России.
Нет, вы не ошибетесь, если возразите мне, что в тексте Конституции России об идеологии по-прежнему ничего нового нет. Действительно, статья 13, находящаяся в «защищенной» главе Основного закона, не видоизменилась. Однако конституционная реформа придала прогосударственную идеологическую огранку основам конституционного строя.
Многие конституционалисты, анализируя положения обновленной Конституции России, обратили внимание на расширение ценностного каталога Основного закона. Обратите внимание на следующие его составляющие:
— многонациональный союз равноправных народов, объединенных тысячелетней историей;
— преемственность в развитии российского государства, исторически сложившееся государственное единство;
— русский язык как язык государствообразующего народа;
— общероссийская культурная идентичность;
— культура как уникальное общее наследие при сохранении культурной самобытности народов, этнокультурного и языкового многообразия;
— сохранение памяти предков, передавших нам идеалы и веру в Бога;
— историческая правда и ее защита;
— патриотизм, гражданственность, почитание памяти о защитниках Отечества, значение подвига народа при защите Отечества;
— традиционные для России семейные ценности — брак как союз мужчины и женщины, обеспечение приоритета достойного семейного воспитания, уважение к родителям, старшим и забота о них, солидарность поколений;
— гражданский мир и согласие в стране;
— экономическая, политическая и социальная солидарность;
— международный мир и безопасность;
— мирное сосуществование государств и народов;
— правопреемство (правопродолжательство) в отношении СССР;
— единство публичной власти.
Что это, как не элементы выкристаллизовавшейся идеологии? Ретроспективный взгляд на историю России в XXI веке при самом тщательном рассмотрении будет натыкаться на эти установки, идеи, посылы в выступлениях и текстах различных государственных деятелей, экспертов, ученых мужей, журналистов и простых обывателей.
Многое из этого ценностного ряда представлено в Основном законе государства отнюдь не как директива государства и власти, адресованная дорогим согражданам. По большей части это элементы общественного договора, продолжение воплощенных в преамбуле Конституции России смыслов. По сути это не что иное, как ориентиры, исходящие от лица многонационального народа Российской Федерации. В этом смысле де-юре нет противоречия со статьей 13 Конституции России, ибо генератором конституционной идеологии выступает многонациональный народ. Но в то же время в конституционную материю прочно вплелась идеологическая золотая нить.
Конституционная и политическая субъектность многонационального народа Российской Федерации как единственного источника власти и носителя суверенитета выступает политико-правовой константой, гарантирующей абсолютное доминирующее право на формирование и продвижение суверенной идеологии от лица и во имя многонационального российского народа.
Воплотить и развить
В заключение не обойтись без ложки дегтя. Идеология в статике или просто на бумаге нежизнеспособна. Губительно и грубое насаждение догматов. Поэтому у идеологии должен быть крепкий просвещенческий и образовательный потенциал. В идеологии многонационального народа России, о которой я пишу, такой потенциал имеется.
Теперь дело за технологией и методологией воплощения идеологии, ее реализации в культуре. «Лапотная» или казенная идеология априори непривлекательна ввиду своей неискренности. В век «контентомании» качество смыслов и филигранное исполнение имеет принципиальное значение. Идеологический контент в этом смысле не является исключением. Скорее даже наоборот. Особенно в условиях многообразия и притягательности деструктивной контридеологии. Убедить обывателя в состоятельности идей несложно, сложнее убедить творцов. Именно тех, кто искушен идеями, кто по роду своего призвания должен транслировать и жечь глаголом сердца, кто сможет дать идеологии необходимую динамику. С этого бы и стоило начать. Но чего уж точно избежать необходимо, так это конъюнктурщины или идеи за деньги. Суверенная идеология не продается.
*Член Ассоциации юристов России.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl