Давай останемся друзьями
Встреча Ким Чен Ына и Дональда Трампа во Вьетнаме формально завершилась провалом: стороны не смогли прийти к соглашению и даже досрочно завершили мероприятие. Но своих реальных целей они все-таки достигли
Саммит в Ханое Ким Чен Ын и Дональд Трамп завершили досрочно — без рабочего ужина, без совместной декларации и даже без даты следующей встречи. После чего каждая из сторон выступила со своим объяснением причин такого итога. Все это означает, что вторая встреча нынешних лидеров КНДР и США закончилась не просто неудачно, а провально.
Некоторые эксперты уже делают выводы. Одни смеются над Трампом, который, по их мнению, в очередной раз опростоволосился. «Диктатор из нищей восточноазиатской дыры переиграл президента державы номер один», — говорят они. Другие ожидают какой-то разморозки северокорейского конфликта — с образцово-провоцирующими пусками ракет и, возможно, даже ядерными испытаниями. Третьи намекают на возможный новый риторико-санкционный накат Трампа на Ким Чен Ына — в духе того, что был в начале 2018 года.
На самом же деле никакой трагедии в Ханое не произошло. Нарушение протокола, конечно, неприятно и тревожно, однако отсутствие договоренностей не является проблемой просто потому, что на них никто и не надеялся — ни Трамп, ни Ким. Саммит организовывался не ради договоренностей, а ради самого саммита, из которого американский президент и северокорейский председатель хотели извлечь выгоды для собственного имиджа. И извлекли — с той или иной степенью успешности. Денуклеаризация или ничего Ирония ситуации в том, что на этом саммите не могло быть подписано соглашение, качественное улучшающее договоренности прошлогоднего сингапурского саммита (суть которого была в том, что КНДР прекращает ракетные испытания, а США прекращают настаивать на введении новых санкций и обострять обстановку вокруг Северной Кореи). В Сингапуре стороны достигли стеклянного потолка — это лучший вариант соглашения, который устраивает КНДР, Китай, Южную Корею, Трампа и, что особенно важно, значительную часть американского истеблишмента, с Трампом воюющего.
Конечно, Трамп имел возможность попытаться пробить потолок — но в этом случае пострадал бы от осколков. «Я бы, конечно, мог подписать соглашение, но потом вы бы все возмущались и называли бы его “ужасной сделкой”», — говорил американский президент. В нынешней ситуации отсутствие соглашения действительно лучше, чем плохое соглашение. Причем под «плохим» тут понимается такой компромисс, который не устроит Конгресс.
Прецеденты-то уже были. Рамочное соглашение 1994 года, заключенное Биллом Клинтоном и Ким Чен Иром, замораживало северокорейскую ядерную программу на основе плутония и лишало Пхеньян возможности создавать ядерное оружие. Однако победившие в том же году на выборах в Конгресс республиканцы посчитали, что демократическая администрация слишком много дает Пхеньяну (экономическую помощь, строительство реакторов на легкой воде) в обмен на простую заморозку ядерной программы — «слоны» требовали от Кима больше уступок, включая вопросы разоружения и соблюдения прав человека. В итоге они торпедировали договоренности и фактически сорвали их выполнение.
Действия Конгресса (вкупе с махинациями самого Кима, который, заморозив плутониевую программу, успешно развивал урановую) не только сорвали соглашение, но и уничтожили те ростки доверия, которые взрастали между Вашингтоном и Пхеньяном. Последствия этого провала ощущаются и по сей день. С подозрительностью относясь к любым «временным» соглашениям с КНДР, американский политикум требует от Кима одного — полной, верифицируемой и необратимой денуклеаризации. Лишь в обмен на этот шаг, считают в Вашингтоне, США могут пойти на какие-то уступки Северной Корее — например, снять санкции.
Помня о Муаммаре
На первый взгляд в этих требованиях нет ничего криминального. Ядерная Северная Корея действительно представляет угрозу не только для всех соседних стран, но и в целом для режима нераспространения (КНДР активно торгует ракетами и ракетными технологиями, так что ей ничто не мешает добавить в прайс еще и ядерные разработки). Кроме того, сам Ким Чен Ын не раз уже говорил, что не против денуклеаризации как таковой.
Однако обещать не значит предпринять реальные шаги. Ким публично не возражает против отказа от ядерной программы потому, что эти его слова являются необходимым условием для продолжения переговорного пути решения северокорейской ядерной проблемы (альтернативные пути — санкции и война — Пхеньяну как-то не нравятся). На деле же КНДР в обозримой перспективе ни от чего отказываться не собирается. Ни в обмен на снятие санкций, ни при условии каких-то гарантий безопасности (от США, России, Китая или Совбеза ООН).
Дело в том, что у Ким Чен Ына (в силу молодого возраста) отсутствует склероз. Он прекрасно помнит, что случилось с Муаммаром Каддафи — ливийским лидером, который отказался от оружия массового поражения в обмен на снятие санкций и допуск его в ряды рукопожатных глав государств. Свободным и рукопожатным он прожил недолго — внутренние проблемы в его стране привели к внешнему вмешательству и убийству. А поскольку Ким Чен Ын идет по пути реформ, которые на каком-то этапе обязательно вызовут внутреннее брожение, ему необходимо сохранение ядерного щита для защиты государства, населения и себя самого от целого ряда лиц, которые захотели бы помочь северокорейскому народу ускориться на пути прогресса и демократии. Как они сейчас, например, пытаются помочь населению Венесуэлы, мечтающему избавиться от Николаса Мадуро.
Именно поэтому официальная позиция Северной Кореи состоит в том, что денуклеаризация — реальная, но далекая цель. И для приближения к ней в КНДР хотят увидеть от американцев какие-то шаги по снятию санкций или их ослаблению — шаги, которые должны породить у Пхеньяна некое доверие к США. «Без такого доверия у нас не будет уверенности, что наша национальная безопасность не находится под угрозой. А значит, не возникнут и обстоятельства, при которых мы будем готовы в одностороннем порядке первыми начать разоружение», — говорил министр иностранных дел КНДР Ли Ён Хо. И сейчас, после саммита, на экстренной пресс-конференции он объяснял, что Ким Чен Ын предлагал частичный демонтаж ядерных объектов (например, в исследовательском центре в Йонбёне) в обмен на частичное снятие санкций.
Вашингтон этот план отверг. Естественно, не желая артикулировать свою позицию «никаких частичных уступок в обмен на частичные уступки», немного преувеличив позицию КНДР, Майк Помпео пояснил: Северная Корея хотела получить не частичное, а полное снятие санкций в обмен на уничтожение «чегото» в Йонбёне.
Дружеский отказ
Однако при этом оба лидера четко осознавали как позиции друг друга, так и то, что разрыв отношений и эскалация не соответствуют ни интересам КНДР (которой нужно, чтобы США не вводили новые санкции и вообще не тревожили Северную Корею, не мешали нормализации межкорейских отношений), ни интересам Соединенных Штатов. Трамп уже убедился, что Ким Чен Ына напугать и принудить к чему-то не получится и что регулярные угрозы США, которые Америка не может исполнить (начать войну / разбомбить северокорейские ядерные объекты / сменить режим) лишь бьют по репутации Белого дома и лично его хозяина. Именно поэтому Трамп и Ким предпочли закрыть глаза на то, что не могли достичь недостижимого, выразили уважение друг к другу и пообещали как-нибудь саммит повторить. По словам Трампа, саммит прошел продуктивно, а лидеры расстались на дружеской ноте.
Зачем тогда его было проводить? Во-первых, Трампу и Киму было необходимо поддерживать личный контакт для устранения различного рода шероховатостей. Во-вторых, саммит должен был улучшить репутацию лидеров во внешнем мире.
С Кимом все понятно: северокорейский диктатор наслаждается образом рукопожатного политика. Он больше не изгой — он теперь друг и желанный партнер. Более того, успешные переговоры с Трампом (на фоне осложнения китайско-американских отношений) дают Киму дополнительные рычаги давления на Пекин. Например, попытаться убедить Китай снова обходить международные санкции, наложенные на Северную Корею (а недавнее стремление КНР их соблюдать во имя нормализации отношений с Трампом нанесло серьезный ущерб северокорейской экономике).
Для Трампа же саммит должен был стать элементом «раздемонизации». Только не Ким Чен Ына, а самого Трампа. У американского президента в мире сложился образ воинственного ковбоя, с которым невозможно договориться. И этот образ уже стал проблемой, он отталкивает от Трампа как партнеров, так и желающих достичь достойного компромисса врагов. На примере же общения с Кимом Трамп показывает, что готов быть великодушным. Что готов называть «другом» человека, выбравшего не путь конфронтации, а путь диалога с США. И что даже невозможность достичь с этим другом соглашения не повод для срывов или агрессии — что Дональд Трамп великодушно согласен «продолжить» переговорный процесс и терпеливо дождаться его успешного завершения. Как настоящий президент и респектабельный политик. Ну а досрочное завершение саммита продемонстрировало, что он еще и принципиальный политик и не готов проводить разговоры ради разговоров. Прекрасный, сбалансированный образ, с которым можно успешно начинать предвыборную кампанию 2020 года. Без травм от осколков.
*Доцент департамента политологии Финансового университета при правительстве РФ.
ТАСС
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl