Доктор зло
Поверьте, по-настоящему разгневанный мужчина — это действительно страшно. Сергей Китаев решил не сдерживать себя и выдал очень эмоциональный монолог
Общество боится насилия и табуирует все, что о нем напоминает. Поэтому мы с детства знаем, что злиться — плохо. Так оно и есть: в гневе теряешь контроль над собой, и последствия этого порой бывают непредсказуемы. Но без агрессии мы не могли бы добиваться своего. Злость говорит нам: «Иди до конца!», «Это твое, не отдавай!», «Победа или смерть!», «Сама она толстая, поставь ее на место!». Ты злишься — значит, не сдаешься.
Драться надо — так дерись
Низкая смертность, мировая победа над голодом и электросамокаты расслабили нас: мы живем почти без фатальных угроз. Коучи-психологи, тренеры личностного роста и пасторы поставили под сомнение неопровержимый, как эволюция, факт: жизнь — борьба. Мы каждый день сражаемся за свои интересы. И побеждает тот, кто злее. Ничто не дается без труда? Да ладно. Ничто не дается без драки! Назовите это конкуренцией, суть та же. Бизнес — это война. Политика — это война. Любовь — война. Очередь в детский сад — тоже. Школа — побоище. Мир — это битва, и глобализация делает ее все ожесточеннее. Лучший графический дизайнер в нашем городишке недавно жаловался мне, что его клиентов перехватывают коллеги из Индии. Выглядел недовольным. Злость нужна, чтобы сражаться, иначе проиграете. Место в университете займет другой, клиенты уйдут, удача выберет веселых и злых. Можно не лезть в самое пекло боя. Но если вы вовсе откажетесь драться, останетесь с носом.
А для того, чтобы ринуться вперед и противостоять напору обстоятельств, нужно разозлиться. Поэтому собак «заводят» перед схваткой. Поэтому противники на ринге изрыгают оскорбления в адрес друг друга. Агрессия — энергия для выживания. Мы злимся, когда чуем опасность, не согласны сдаться обстоятельствам и готовы принять бой. ЭКОНОМИЯ ВРЕМЕНИ Не скажу за людей помладше, но мы, поколение последних пионеров, слишком хорошо воспитаны. Мы знаем, что «я» — последняя буква в алфавите, отдаем лопатку любому желающему в песочнице, хотя жалко, верим в примат коллектива и помним из Достоевского, что высший гуманизм — не заставлять человека краснеть. В итоге мы стесняемся сказать «нет» в ответ на неуместную просьбу, принимаем невыгодные условия, чтобы избежать гипотетического конфликта, и терпим упырей, которые нами манипулируют. Нас, добреньких, умненьких и деликатных, с радостью мутузят парни попроще. Я хорошо помню, как меня впервые