"Дивный новый мир": каким получился первый сериал по антиутопии Олдоса Хаксли
На новом сервисе Peacock Original вышел сериал "Дивный новый мир" по роману Олдоса Хаксли. Данил Леховицер разбирался, удалось ли авторам осовременить слегка устаревший литературный первоисточник и что сериал позаимствовал у "Черного зеркала", "Мира Дикого Запада" и "Камасутры".
В городе Нью-Лондон, похожем на шестизвездочный отель, длится бесконечное лето промискуитета. Там женщина и мужчина глотают увеселительные таблетки. В тысяче километров от них в постапокалиптической глубинке на камеру хандрит и пьет что-то коричневое растрепанный парень. Таблетки действуют, что-то коричневое — тоже, в Нью-Лондоне льется Dom Pérignon будущего, в глубинке парень пачкается машинным маслом. Все это странно, все это напоминает лакшери-рейв и попойку одинокого забулдыги — пока не появляются титры.
Напоминать в общем-то зазубренный каждым третьим сюжет одновременно главной антиутопии столетия и расширителя сознания нескольких поколений кажется излишним. У “Дивного нового мира” — фанклуб размером с Китай, репутация антагониста “1984” и приз за лучшую догадку о том, что глобальный контроль будет осуществляться посредством пряника с подслащенной пилюлей (за исключением Беларуси и нескольких стран, где главы государств по-прежнему зачитываются Оруэллом). Мир Хаксли, по правде, совсем уж музейное чучело, выпотрошенное не одним десятком авторов: его классовое устройство плюс контролирующее подопечных транквилизаторами государство не крал только очень хороший человек.
В этом смысле новый сериал от Peacock Original (сервис от NBC) тащит из прадедушкиного шкафа все то же самое: у верхней кормушки сидят доминантные альфы; ниже — секс-эскортники бета (эти не жалуются); в совсем уж подвальном зверинце — прислуживающие гаммы, дельты и эпсилоны. Высшие чины — оживший фантик от «Аленки»: здоровая кожа, румяные и улыбающиеся; низшие — в правах чуть круче мебели. Все сидят на таблетках “сома”, разложенных в карманные колбочки, напоминающие детские погремушки со жвачкой, людей выводят в бутылке, полигамия — это модно, беты и альфы в промышленных масштабах трутся друг о друга слизистыми, где-то по старым законам живет пара сотен похожих на нас людей.
В тысячах километров от Нью-Лондона расположена земля дикарей, заключающих браки, рожающих детей и смотрящих волком на тех, кто может подкатить к возлюбленной. Туда, как на сафари, приезжают столичные штучки Ленина и Бернард, захватив на обратном пути в новый мир естественно рожденного дикаря Джона. Добрые три четверти сериала все можно свести к следующему спору: по Джону — как ньюлондонцы нормальные люди вообще-то не живут, ньюлондонцы же отвечают риторикой полиамора, так что в глазах дикаря-пуританина все явственней проступает «хочу к маме» (ее, кстати, две серии играет неузнаваемая Деми Мур). Все девять серий Джон (Олден Эренрайк) вдумчиво играет замешательство, считает, что пришельцы увязли в несчастливой, но удобной фармакологической иллюзии, и подбивает нижние касты на лейбористский бунт.