Из всех советских писателей Всеволод Иванов был наиболее плодовит

ДилетантКультура

Всеволод Иванов

Портретная галерея Дмитрия Быкова.

1

Из всех советских писателей Всеволод Иванов был наиболее плодовит (превосходил в этом смысле, думаю, даже Юлиана Семёнова), наиболее разнообразен и больше всего похож на советскую власть. Похож в том смысле, что ранние его свершения величественны, не особенно талантливы (иногда просто бездарны) и широко известны, а поздние весьма неожиданны, не слишком читабельны и почти никого сегодня не интересуют. У него и по сию пору остаётся много неизданного. Самое известное его произведение — Вячеслав Всеволодович Иванов, сын, учёный и просветитель, проживший почти 90 лет и ставший символом отечественной гуманитарной науки. Представить себе невозможно, чтобы один человек успел столько, сколько сделал Вячеслав Всеволодович, но отец его за свои 68 сделал больше — и разнообразнее. Мыслимо ли, что одна рука писала его партизанские повести, философскую фантастику и экспериментальные романы тридцатых? Нас он будет интересовать прежде всего как потаённая ветка советской литературы — и советской жизни, как непроявившаяся, таинственная альтернатива.

Всеволод Иванов был советским писателем, секретарём Союза, председателем правления Литфонда, автором «Бронепоезда 14-69», — а в столе у него лежали «Кремль», «У» и «Вулкан», которые для современников были темны, а для потомков, боюсь, вовсе непонятны, поскольку извлечены из контекста. Истинная литература, конечно, срока давности не имеет и может перележать в столе неблагоприятные времена, в отличие от здания или спектакля, — но и литературу лучше печатать вовремя. Когда тайная проза Иванова была наконец напечатана, читателю уже было не до прозы, тем более не до тайнописи.

2

Всеволод Иванов (1895–1963) родился в Павлодарском уезде Семипалатинской области. Его мать — польская ссыльная, отец — русский с казахской примесью, рано умерший сельский учитель. Иванов в десятые годы много ездил по Сибири. «Жил я и в поле, жил в ночлежных домах, в ярмарочных балаганах, в трущобах Омска, Екатеринбурга, Челябинска. Если спросить, какое моё главное тогда было чувство, то я назвал бы — удивление!» — так он вспоминал о своей жизни с 1910-го по 1917-й. Однажды, в 1916 году, он послал свой рассказ Горькому в «Летопись», тот его напечатал и ответил ласковым письмом.

Революция застала его в Омске и однозначного одобрения не вызвала. С 1919 года он работал в редакции «Советской Сибири», в 1921 году приехал в Петроград и познакомился с Горьким лично. Тот его помнил и вообще почему-то особенно к нему проникся: то ли видел в каждом талантливом провинциале себя молодого, то ли в рассказах и письмах Иванова тронули его доброжелательство и простодушие. История горьковского покровительства и трогательна, и отчасти смешна: однажды Горький заметил, что у Иванова прохудились сапоги. Он так и запомнил, вероятно, и в памяти у себя — в идеальной, лошадиной своей памяти, как называл её жестокий дед, — отметил: Иванов — сапоги. Одни сапоги он ему обеспечил на следующий день, на другие выписал ордер, ещё через неделю сказал: «У меня для вас в кабинете есть отличная вещь!» — и вынес ещё одни сапоги; и ещё две пары, из какой-то особенной кожи, прислал из Италии. Всё это вроде бы характеризует его заботу о молодых, а вместе с тем как-то демонстративно выглядит; может, проза Иванова была так устроена, что ассоциировалась у него прежде всего с сапогами? Иванов благодаря ему напечатал свои «Партизанские повести», в «Красной нови» вышли сначала «Партизаны», потом тот самый «Бронепоезд», который по-настоящему прославил нашего автора в 1927 году, когда инсценировку этой повести поставили во МХАТе Судаков и Литовцева (жена Качалова!) под художественным руководством Станиславского. Командира бронепоезда Незеласова играл Марк Прудкин, большевика Пеклеванного — Хмелёв, умного мужика-партизана Вершинина — Качалов. Пьеса мало отличалась от повести, разве что в ней был особо подчёркнут элемент партийного руководства (а в повести преобладала стихийная мужичья революционность). Говоря по совести, пьеса не годилась никуда, повесть тоже была не ахти, хоть авторский талант в ней и виден. Причина, по которой этим делом заинтересовался МХАТ, понятна: дело даже не в том, что Станиславский искал молодых авторов среди новых прозаиков, а в том, что зрителю хотелось хоть на сцене увидеть старый быт и прежних людей. «Дни Турбиных» оказались прорывным успехом, премьера 5 октября 1926 года сопровождалась овациями, истериками и вызовами скорой помощи. Спустя год с небольшим, к десятилетию Октября, явился «Бронепоезд» — с элементами тех же «Турбиных», но без всякой ностальгии. Атмосфера обречённости, бегства: бежали, бежали через всю Россию — и упёрлись в океан. Может, ради этих офицеров и обывателей, золотопогонников и красавиц, играющих на гитаре и ведущих разговоры о том, что народ нас не принимает и драпать дальше некуда, люди отчасти и смотрели тот спектакль; впрочем, Хмелёв и Качалов из чего угодно могли сделать зрелище, жаль только, что после Ибсена и Андреева приходилось им произносить теперь тексты, в которых большевики агитировали дальневосточных рыбаков и крестьян за «совецку власть». «Наша душа крестьянска, хозяйственна!» — но большевик Знобов убеждает всех, что отсидеться на заимке не удастся никому, ну и постепенно они все сагитировались и захватили белый бронепоезд, и Владивосток прогнал всех интервентов (некоторых из них, впрочем, тоже разагитировав — эта сцена в повести одна из слабейших, а на сцене смотрелась отлично). «”Бронепоезд” во многих отношениях триумфальный спектакль. Я совершенно понимаю радость поэта Жарова, разразившегося стихотворной хвалой МХАТу за эту постановку. Когда я смотрел “Бронепоезд”, со мной в ложе сидели талантливые представители нашей пишущей коммунистической молодёжи. Они прослезились во время кульминационного пункта спектакля, а по окончании его каждый из них разводил руками и говорил: “Кто мог думать, даже два года тому назад, что такой спектакль может поставить МХАТ Первый”» — так хвалил не кто-нибудь, а Луначарский.

3

Иванов писал неровно, но вкус у него был: он познакомился в Петрограде с самым перспективным кружком «Серапионовы братья» и примкнул к нему. Кружок этот далеко не сводился к борьбе за сильную фабулу и не следовал призыву его лидера Льва Лунца «На Запад!». Лунц был превосходным организатором, душой этого маленького писательского братства, все его любили — но писали все по-разному. Больше всех Лунца любил и прямее всех ему следовал сказочник и фантаст Каверин, вынужденно проработавший 50 лет под знамёнами соцреализма (но умудрявшийся и в эти времена писать гротескные сказки и приключенческие романы). Остальные — Тихонов, Слонимский, Федин, Зощенко, Иванов — писали на разном, преимущественно русском провинциальном материале, и все они друг на друга не похожи. Разве что интерес к экзотике их до некоторой степени объединял, и Зощенко остроумно издевался в пародии на Иванова именно над этими дальневосточными экзотизмами: «Травы были пахучие и высокие, под брюхо лошади. От ветра они шуршали сладостно, будто осока осенью, и припадали к земле, кланяясь. Пахло землёй и навозом приторно и тягуче. — Да. Скажу я тебе, парень… Привязали мы этих человеков к деревьям… За одну ногу, скажем, к одной верхушке, за другую к другой и отпустили. А кишка, парень, дело тонкое, кишка от натуги ниприменно рвётся… Серая большая овчарка с шумом сорвалась с места и кинулась в темноту. Шебуршали травы сладостно, будто человечьи кости осенью… (Кто сыграет в эти кости?)».

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Николаевский жандарм Николаевский жандарм

Жандармы получили репутацию, сделавшую голубой мундир символом произвола

Дилетант
Давид Фельдман: Четыре вида террора. Как государства и одиночки управляют обществом Давид Фельдман: Четыре вида террора. Как государства и одиночки управляют обществом

Как и когда террор стал методом управления обществом?

СНОБ
Степной Че Гевара Степной Че Гевара

Махновщина — крестьянская анархия — была конкурентом большевизму

Дилетант
Флага не дали, но дали медали: как прошла Олимпиада для России Флага не дали, но дали медали: как прошла Олимпиада для России

Праздник зимнего спорта мы не хотели пропускать, и неважно, что флаг не дают

Esquire
Миротворец, превративший трон в катапульту Миротворец, превративший трон в катапульту

Усилия царя по спасению отечества и не предотвратили социальный взрыв

Дилетант
Ренато, который дает людям второй шанс Ренато, который дает людям второй шанс

Ренато Грбич, 55-летний сербский ресторатор — и спасатель самоубийц

СНОБ
Звездный билет Звездный билет

Человечество опять мечтает о Луне, куда переместятся автомобильные гонки

Quattroruote
Картинки с выставки Картинки с выставки

Квартира в Санкт-Петербурге с комнатами-достопримечательностями Северной столицы

AD
Мечты о Царьграде Мечты о Царьграде

Мечты о возрождении Византии исчезли вместе с монархией

Дилетант
Меж двух миров Меж двух миров

Телеведущая Первого канала отправилась в Марокко со своим любимым человеком

OK!
Артур Хачуян Артур Хачуян

Артур Хачуян – создатель главного российского BigData-алгоритма

Esquire
О чем говорить с мужчиной О чем говорить с мужчиной

Фотосессия Ростислава Хаита из «Квартета И» и его девушки Ольги Рыжковой

OK!
Заварить кашу Заварить кашу

Диетологи называют ее «царицей круп», и мы можем с ними только согласиться

Добрые советы
Торжество цивилизации Торжество цивилизации

Иван Давыдов: Власть в стране стала более прогрессивной

СНОБ
Слиться с бобом Слиться с бобом

О чем думают спортсмены перед олимпийским стартом в Корее

Русский репортер
Найти за 60 минут Найти за 60 минут

Зачем сотрудницы крупных компаний в свободное время летают над темными лесами

Forbes
За миллиард лет до 8 марта За миллиард лет до 8 марта

Какие праздники женщины придумали для себя и отмечали тайком от мужчин

Maxim
Этнографический музей Этнографический музей

Уровень этники в интерьере зависит только от вас

AD
Сделать из квартиры хостел Сделать из квартиры хостел

Это может быть полезно, если учесть, что хостелы в квартирах, возможно, запретят

Maxim
Алексей Миранчук Алексей Миранчук

Новая надежда российского футбола

Esquire
Снежные кошки Снежные кошки

Окажутся ли занесенные снегом обледеневшие дороги по зубам Jaguar

АвтоМир
Не такие, как мальчики? Не такие, как мальчики?

Как воспитать девочку, советуют психологи

Домашний Очаг
Хорошие Маннеры Хорошие Маннеры

Сказочный замок главных сестричек Англии

Tatler
Без будущего в кармане Без будущего в кармане

Телефон, вернее, смартфон — один из обыденных знаков сбывшегося будущего

СНОБ
Сердце Востока Сердце Востока

Дубай — город неограниченных возможностей

OK!
«Ненавижу, когда говорят, что нужно беречь себя» «Ненавижу, когда говорят, что нужно беречь себя»

Максим Аверин — пример артиста, который не боится ломать стереотипы

Добрые советы
Дом с ярким характером Дом с ярким характером

Интерьер квартиры на Старом Арбате, где уживаются самые разные стили

Домашний Очаг
Переиздание культовых вещей прошлых лет — главный тренд года Переиздание культовых вещей прошлых лет — главный тренд года

Ольга Михайловская о том, почему старая любовь вспыхнула с новой силой

Vogue
Адриана Имж: О чем молчат мужчины Адриана Имж: О чем молчат мужчины

Быть мужчиной в России означает соответствовать множеству стереотипов

СНОБ
Женщина сегодня Женщина сегодня

Как изменилась женщина за 100 лет

Домашний Очаг
Открыть в приложении