Операция «Переезд»
11 марта 1918 года секретарь ЦК большевиков Елена Стасова направила в партийные комитеты циркулярное письмо, в котором говорилось: «Уважаемые товарищи, Центральный комитет Российской коммунистической партии (большевиков) уведомляет, что он переместился в Москву. Точного адреса мы Вам ещё не можем сообщить, а потому просим обращаться непосредственно по адресу Центрального Исполнительного Комитета Советов, также переехавшего в Москву. Вероятно, Центральный Исполнительный Комитет будет помещаться в Кремле».
Письмо стало одним из первых официальных документов о переезде высших органов советской власти и партии большевиков из Петрограда в Москву. Но за этим «перемещением», как деликатно выразилась Стасова, фактически стояла успешно проведённая тайная операция.
«Мелкая животная трусость»
26 февраля 1918 года Совнарком обсуждал вопрос «Об эвакуации правительства» и принял краткое постановление: «1) а) Выбрать местом для эвакуации Москву. б) Эвакуировать каждому ведомству только минимальное количество центрального административного аппарата, не более 2-3 десятков с семьями». Официально решение о смене столицы мотивировалось резким ухудшением стратегической обстановки под Петроградом в связи с немецким наступлением. Однако все эти «стратегические соображения» предназначались лишь для придания большей убедительности уже принятому большевистским руководством решению о переезде правительства.
Более существенным мог оказаться не внешний фактор, а внутренние причины. Резкое ухудшение экономического положения жителей Петрограда привело к росту антибольшевистских настроений не только среди «бывших» и значительной части рядовых обывателей, но даже в рабочей среде. Распространявшиеся в те дни слухи заставляли усомниться в прочности советской власти и вызывали у значительной части населения панику. В Петрограде ожидали восстания корниловцев и бегства правительства Ленина, рабочие требовали выдачи жалованья за месяц и более вперёд либо расчёта и бежали из города. Председатель Центральной коллегии по эвакуации и разгрузке Петрограда большевик Александр Шляпников сетовал: «Что происходит теперь на некоторых заводах и фабриках Петрограда нельзя назвать иначе как мелкой животной трусостью».
Кроме того, город буквально наводнили многочисленные беженцы, толпы вооружённых дезертиров с фронта и банды уголовников, которых в Петрограде насчитывалось не меньше сорока тысяч. Вся эта неуправляемая масса представляла такую гремучую смесь, от которой большевистским лидерам хотелось бы оказаться как можно дальше. Москва же представлялась местом, где обстановка была гораздо спокойнее, а социальное и продовольственное положение значительно лучше.
Хотя управляющий делами СНК Владимир Бонч-Бруевич и писал, что целесообразность переезда правительства в Москву «была совершенно ясна для каждого, и, конечно, все согласились с мнением Владимира Ильича», на деле далеко не все большевистские вожди с лёгким сердцем приняли идею перемены столицы. Лев Троцкий позднее впечатления на петербургских рабочих. Враги пускали слух, что мы обязались сдать Петроград Вильгельму. Мы считали с Лениным, наоборот, что переезд правительства в Москву является страховкой не только правительства, но и самого Петрограда. Искушение захватить одним коротким ударом революционную столицу вместе с правительством и для Германии, и для Антанты не могло не быть очень велико. Совсем другое дело — захватить голодный Петроград без правительства. В конце концов, сопротивление было сломлено, большинство Центрального Комитета высказалось за переезд, и… правительство выехало в Москву».
Тайное становится явным
Для обеспечения безопасности переезда власти разработали целую систему тайных операций и дезинформации. На следующий день после решения в Совнаркоме вопроса о переезде в Москву на расширенном заседании ВЦИК было принято постановление о публикации в печати специального сообщения, которое 1 марта появилось в газетах: «Все слухи об эвакуации из Петрограда СНК и ЦИК совершенно ложны. СНК и ЦИК остаются в Петрограде и подготовляют самую энергичную оборону Петрограда». «Красная газета» 1 марта вместе с публикацией этого заявления поместила на первой полосе передовую статью «Не верьте провокационным слухам!» В ней подчёркивалось: «Никто из народных комиссаров, ни один из видных деятелей правительства… никуда не уезжал и уезжать не собирается. Никакие правительственные учреждения не вывозятся (не эвакуируются) (курсив наш. — А. К.)».
Но как говорится, шила в мешке не утаишь. Скрытно переправить такое количество советских чиновников оказалось просто невозможно. Для организации скорейшей эвакуации было даже принято решение о прекращении пассажирского железнодорожного сообщения между Петроградом и Москвой. «Красная газета» внезапно признала, что правительство действительно переезжает. 6 марта 1918 года в скромной рубрике «Разгрузка Петрограда» была помещена заметка «Эвакуация Комиссариата путей сообщения», где говорилось, что «решён окончательно (!) вопрос об эвакуации ведомства… Первый эшелон отправляется сегодня в 12 час. ночи в Москву». Затем сообщения об эвакуации органов власти посыпались как горох: 8 марта появилось сообщение «Переезд комиссариата юстиции в Москву», 9 марта — «Отъезд части комиссариата просвещения», «Отъезд комиссии Дзержинского», в котором указывалось даже точное время эвакуации ВЧК — 12 часов дня 9 марта. В тот же день заметка известила шокированных петроградцев и об «Эвакуации советских газет» (о переезде в Москву редакций «Правды» и «Известий ВЦИК»).