Дед Савенко. На смерть Эдуарда Лимонова
17 марта в Москве скончался выдающийся писатель и не очень удачливый политик Эдуард Лимонов. Тот, без кого историю современной России, если использовать слова Парфенова, «невозможно представить и еще труднее понять»
Смерть писателя Эдуарда Лимонова появилась на страницах информационных агентств между новостями о закрытии границ, отменах авиасообщения, обрушениях фондовых бирж и сводках о заразившихся прежде неизвестной в мире болезнью. Вероятно, сам покойный мог бы быть рад такому соседству. Все, что гибелью грозит, действительно таило для него неизъяснимы наслажденья, и оставить мир в момент, когда тот (если, конечно, судить по новостям) приближается к идеальному шторму, стало по-своему эффектной финальной точкой в его биографии.
О Лимонове едва ли можно сказать какие-то гладкие и обтекаемые слова, которые полагается произносить над гробом. Он был довольно колючей и неудобной фигурой. Однако именно это неудобство, те противоречия, из которых он состоял, сыграли отнюдь не второстепенную роль в формировании Другой России в кавычках и без — такой же неудобной, колючей и напоминающей о себе.
Дороги Эдички
Как Эдуард Савенко, парень из рабочего района Харькова с довольно жесткими нравами и открыто криминальной субкультурой, превратился в самостоятельное явление внутри русской литературы и политики — предмет для изучения биографов. Такие биографии даже написаны, причем написаны не в России. Сам Лимонов в своих рассказах, повестях и эссе не раз упоминал о различных развилках своей харьковской юности, в том числе таких, которые могли бы достаточно рано пустить его жизнь под откос. Впрочем, и из этих заметок виден образ сложного, мало к чему постоянно привязанного в жизни подростка, а затем юноши, который хочет преодолеть свои физические и материальные ограничения и прорваться к какой-то другой жизни.
Его литературный талант признали далеко не сразу, однако звезда его жизни утянула его сначала в круги неофициальной богемы Москвы, а затем в эмиграцию через океан, в яркие декорации Нью-Йорка 1970-х. Везде на этом пути он был не признан, но жаждал признания, был ярок и неустроен, ослепительно счастлив и раздавлен острым несчастьем.
Именно этот взгляд на жизнь человека, отрубившего и растерявшего все свои корни, голого мужчины, варящего кислые щи на балконе посреди еще не окончательно гламуризированного Манхэттена, в конце концов позволил ему создать «Это я — Эдичка» — по-видимому один из самых скандальных романов русской литературы (написанный в пору, когда «литературный скандал» еще был весомым понятием).
Тень Эдички сопровождала Лимонова в России до конца его дней. Что, впрочем, лишь подтверждает силу воздействия созданного им образа. Путь героя-одиночки без денег, родины и связей по адищу города и его готовность почти буквально вывернуть себя наизнанку вместе с другими униженными и оскорбленными или безумцами — возможно, это одна из самых пронзительных экзистенциальных повестей о Нью-Йорке 70-х (вскоре в истории города наступит другая эпоха и на фоне бума рейганомики там разгорятся «Костры амбиций» Тома Вулфа).