С журналами не расставайтесь
«Первый номер»: автопортрет глянцевой журналистики

Онлайн-кинотеатр Kion начинает показ сериала «Первый номер», который рассказывает обобщенную историю импортозамещения одного большого московского глянцевого журнала. Во главе издания встает пьющий писатель, бонвиван и гомофоб, который не привык лезть за словом в карман. В главной роли — Евгений Цыганов.
Однажды Константин Сергеевич Иноземцев, он же ВПЗР — то есть «великий писатель земли русской», как его саркастически аттестуют самые разные, но неизменно прекрасные дамы,— проснулся в чужой постели. Утро было доброе, но день явно не задался. Выяснилось, что сорокалетний литератор ошибся не только квартирами, но и поколениями. Наверно, осознать это можно было бы еще с вечера. При свете дня да с трезвых глаз, когда в дверях его двадцатилетней пассии вдруг возникла ее мама, ровесница писателя и к тому же его старая знакомая, конфуз стал уже совершенно очевидным.



Да, смена поколений и ход времени больно бьют по всякому, но по Константину Сергеевичу ударили как-то особенно сурово. Пока на его стародавнем — то ли из десятых, то ли прямо из нулевых — романе «Кома», разошедшемся миллионным тиражом, подрастали школьники, мастер слова коллекционировал пустые бутылки и любовниц, оттачивая язвительность на сериальной поденщине и тренируя иронию в быту. И вот итог всему тому, «что занимало целый день его тоскующую лень»: три миллиона Костя должен каким-то мутным знакомым, которые грозят расправой, и еще больше — банкам, которые крутят проценты. Рукописей на продажу нет, вдохновением тоже торговать не получается. Да и вообще он так часто произносит слово «говно», что неизбежно вспоминается бессмертное произведение Хармса о писателе, сраженном новой идеей.