Лицензия на потребление
Как Джеймс Бонд превратил Холодную войну в развлечение
Фильмы о Джеймсе Бонде — воплощение шпионского жанра, его эталон. Это любопытный случай, когда образцом становится отклонение, уход от самой природы жанра. «Бонд» не говорит о Холодной войне, порождением которой является. Напротив, он избегает разговора о ней и именно поэтому становится одним из воплощений эпохи.
Возникший накануне Первой мировой войны, вполне сформировавшийся накануне Второй мировой и понастоящему расцветший в эпоху войны Холодной, шпионский жанр был основан на паранойе нового мира — одновременно глобализованного и разделенного, пористого. На том, что враг может быть неузнаваем — тайно проникнуть в ткань общества, и та же неузнаваемость, умение менять маски, требуется для борьбы с ним. Однако настоящий расцвет жанра случился в 1960‑х, когда Холодная война и не думала кончаться, но питавшая ее идеология великого противостояния начала давать трещину — по крайней мере, на Западе.
Этот кризис породил в жанре две линии, противоположные друг другу. Основой первой было сомнение: возможно, шпионаж и контршпионаж вовсе не борьба добра и зла, а грязная и часто скучная игра, в которой противоположности мешаются, становятся неотличимы друг от друга? Главными воплощениями этой интуиции были фильмы по романам Джона Ле Карре: «Шпион, пришедший с холода» Мартина Ритта (1965), «Дело самоубийцы» Сидни Люмета (1967), сериалы о Джордже Смайли с Алеком Гиннессом («Шпион, выйди вон!», 1979; «Люди Смайли», 1982), но также и безжалостное «Кремлевское письмо» Джона Хьюстона (1970) и более игривая трилогия об агенте Гарри Палмере с Майклом Кейном («Досье Ипкресс», 1965; «Похороны в Берлине», 1966; «Мозг ценой в миллиард долларов», 1967). Глупо было бы говорить об этих — пусть и замечательных — фильмах как о критических высказываниях или моментах прозрения. Они такие же продукты массовой культуры, только растущие на новой эмоциональной почве — не паранойи, а меланхолии, тревоге разочарования, подозрении, что проблема не только в опасных «них», но и в «нас».