Голосок эпохи
Стихи и тексты Владимира Бурича
В издательстве ОГИ вышло первое насколько возможно полное собрание текстов Владимира Бурича — одного из главных практиков и теоретиков свободного стиха в русской литературе второй половины прошлого века.
Владимир Бурич — автор не забытый, его в обязательном порядке упоминают среди мастеров русского верлибра, и тем не менее оказавшийся в истории литературы немного на обочине. От советской эпохи осталось два поэтических канона, отчасти переплетающихся, но больше оспаривающих друг друга: печатный, с шестидесятниками в центре, и более разветвленный подпольный. Бурич был из тех вроде бы значимых поэтов, что обитали где-то посредине между этими мирами и потому оказались как бы в слепой зоне. Он приятельствовал с неофициальными поэтами и художниками, стихи его были в первом номере легендарного самиздатовского «Синтаксиса», но человеком андерграунда по складу своему не был, и у него, в общем-то, было место в официальной советской культуре. Бурич был успешным переводчиком — в основном с восточноевропейских языков, но также с испанского (переводил среди прочего Лорку), публиковал стиховедческие статьи, работал редактором в разных издательствах, составлял антологии вроде книг «Спорт в творчестве поэтов мира». Стихи его, начиная с середины 1950-х, понемногу печатались в журналах и альманахах, но, несмотря на покровительство нескольких классиков (в частности — Бориса Слуцкого), Бурич три с лишним десятилетия числился кем-то вроде любопытного начинающего автора. Первая его книга появились в 1989 году, еще две, совсем малотиражные, вышли сразу после смерти поэта: Бурич умер в 1994 году от инфаркта во время гастролей в Македонии. Представительного издания пришлось ждать еще тридцать лет.
В этом увесистом томе — почти все сохранившееся наследие Бурича, кроме переводов (архив его пропал в пожаре, какая часть наследия утрачена — неясно): стихи, шуточные наброски, фрагменты дневников, автобиографические заметки, теоретические статьи. Последние составляли важную часть его работы. Он был не только практиком, но и активным пропагандистом свободного стиха (Бурич не любил заемное слово «верлибр»), активно отстаивал во всевозможных дискуссиях его статус передовой формы современной поэзии. Причем делал это в достаточно эксцентричной манере