Вратарь против империи Пабло Эскобара: как Рене Игита ввязался в междоусобицы двух картелей и пострадал
Летом 1994 года, во время Чемпионата мира по футболу, звездный голкипер Колумбии оказался посредником в освобождении похищенной наркоторговцами заложницы. Когда он попал под суд за соучастие в похищении, Esquire поручил своему корреспонденту разобраться в событиях, ставших поворотными для истории страны.
Помимо веры в перспективы сбыта кокаина, конкурирующих колумбийских наркобаронов Пабло Эскобара и Карлоса Молину объединяла любовь к футболу. До того как уйти в подполье, Эскобар был известен в Медельине преимущественно в качестве местного политика и члена парламента, который, не вылезая с трибун городских стадионов, оценивал таланты игроков из неблагополучных районов. Он настолько прославился страстью к этому спорту, что даже после его исчезновения находились свидетели, встречавшие его на местных стадионах, будто вездесущего Элвиса Пресли. По слухам, он через подставных лиц вложил огромные средства в медельинский клуб «Атлетико Насьональ». Местная футбольная команда, наряду с завезенными из-за границы жирафами и бегемотами, была одной из его любимых игрушек, и поговаривали, что он осыпал щедротами многих звездных игроков.
Молина также был завсегдатаем стадионов. Он через подставных лиц тоже являлся инвестором «Насьоналя», а потому был близко знаком с футболистами, знал их манеру игры и людей, с которыми они водили дружбу. Эти знания сослужили ему бесценную службу прошлой весной, когда Клаудию, пятнадцатилетнюю дочь Молины, похитили во время прогулки по Медельину. С каждым днем среди приближенных Молины укреплялись подозрения, что к похищению приложил руку не кто иной, как его бывший деловой партнер Пабло Эскобар.
Будучи главой ослабевающего картеля, Эскобар отчаянно нуждался в деньгах и, поскольку они с Молиной стали открытыми врагами, мог без колебаний взять в заложники его дочь. Наркоторговец приближался к роковому концу. Он находился в бегах с июля 1992 года, когда улизнул из горной тюрьмы, где по-королевски отбывал срок в окружении женщин и хорошей еды, под охраной собственных людей. Потеряв доступ к банковским счетам, он обратился за миллионной «ссудой» к бывшим компаньонам и получил отказ. В наказание за предательство Эскобар распорядился их убить. Пав духом, он решил разжиться деньгами по старинке, похищая родню конкурентов из преступного мира и требуя выкуп.
Молина, изнывающий от тревоги за дочь, обратился за помощью не к полиции, не к правительству, а к эпатажному, беспутному вратарю национальной сборной, который вырос в семье медельинских бедняков. Голкипера звали Рене Игита. В силу своего происхождения и скандальной известности Игита, самый необузданный из первоклассных вратарей, вращался в самых разнообразных кругах городского общества, от политиков до барыг, которые нередко являлись одними и теми же людьми. К сожалению, дружба с Молиной привела к судебному процессу, почти разрушившему его спортивную карьеру и выявившему связь колумбийского футбола с наркокартелями. Горькая правда состоит в том, что если бы ловкость, которую Игита, получивший прозвище Безумец, проявлял на поле, распространялась на его отношения с законом, он мог бы провести большую часть прошлого года на воротах, а не в колумбийской тюрьме.
Этим летом национальная сборная Колумбии сыграет на американских стадионах, где обычно заправляют накачанные стероидами полузащитники и сплевывающие табак аутфилдеры. Перед колумбийцами стоит двойная задача: взять Кубок мира и доказать, что их родина не просто крупнейший в мире кокаиновый парк развлечений. По словам удостоившегося Нобелевской премии колумбийского писателя Габриэля Гарсии Маркеса, команда превратилась в орудие национального искупления: «Когда мы начнем забивать голы, с плохой рекламой будет покончено».
Благодаря своим дерзким, внезапным вылазкам в поле Игита не только перевернул представления о роли вратаря, но и стал живым воплощением вольнолюбивого изящества колумбийского футбола. Американцы, как бы плохо они ни разбирались в «европейском футболе», могли бы проникнуться к такому игроку не меньше, чем к Чарльзу Бакли (американский баскетболист. — Esquire), известному фразой «Я сделаю по-своему». Тем печальнее, что 22 июня, когда его товарищи по команде выйдут на поле в Пасадене, чтобы сыграть против Соединенных Штатов, Игита останется в Медельине и будет следить за матчем по телевизору.
А все потому, что по пути к Кубку мира Рене Игита оказался втянутым в междоусобицу колумбийских картелей и попал в поле зрения правительства, борющегося с коррупционерами, которые отстаивают интересы наркобизнеса.
Мытарства Игиты начались с обыкновенного телефонного звонка. «Приезжай ко мне домой. Мне нужно тебя увидеть. Я пришлю машину», — властно распорядился с другого конца провода наркобарон Карлос Молина.
Когда Игита приехал, наркобосс сказал ему: «Жизнь моей дочери в твоих руках. Мне нужна твоя помощь».
Разве мог Игита возразить? Да и как тут откажешь? Во-первых, Молина был одним из спонсоров «Атлетико Насьональ» — клуба, в котором играл Игита. Что хуже, Молина также состоял в медельинском картеле и был главным подозреваемым в заказном убийстве. Разве Игита не знал, что за похищением дочери Молины, скорее всего, стоял Эскобар? Неужели ему было не ясно, что соучастие в похищении может не только поставить под удар его карьеру, но и привести к неприятностям с властями и тюремному заключению? С другой стороны, он мог справедливо рассудить, что безопаснее отсидеться за решеткой, чем впутаться в кровавую схватку между двумя бывшими товарищами по картелю.
«Мне нужна твоя помощь», — скорее приказным, чем просительным тоном повторял Молина. Дальнейшие действия Игиты являются предметом ожесточенных споров. Молодой спортсмен был обречен вне зависимости от ответа, однако по степени его участия в последующих событиях можно судить о многом. Я отправился в Колумбию, чтобы найти знаменитого Игиту и понять, был ли он мягкосердечным простофилей, облапошенным наркобаронами, испорченным славой добрым самаритянином или бессовестной суперзвездой, вообразившей себя выше закона. Похоже, что у каждого колумбийца, от президента до интеллектуальной элиты и простых медельинцев, имеется на этот счет собственное мнение. Стоит ли удивляться, что не замедлили высказаться и мои собратья-журналисты?
«Послушайте, — сказал мне медельинский газетчик Гектор Ринкон, — Игита инфантилен, но не глуп. Когда местный наркобарон обращается к тебе за услугой, сказать нет невозможно. Последствия отказа очевидны».
Игита всегда был известен своей щедростью и редко отказывал кому-либо в помощи. Впрочем, в настоящем случае его природная щедрость, несомненно, омрачалась страхом. Вся жизнь футболиста, как на поле, так и за его пределами, научила его оценивать риски, связанные с каждым вторжением на его территорию. Двадцатью семью годами ранее он родился в районе Кастилья, представлявшем собой лоскутное одеяло из непритязательных кирпичных домов, разбросанных по горному склону на севере Медельина. Мать им не занималась, отец ушел из семьи, и Рене остался на попечении бабушки. Игита укрывался от своих тягот на пыльном, вытоптанном стадионе «Маракана», под прожекторами, установленными на деньги Пабло Эскобара. Несомненно, именно тогда он впервые услышал об этом щедром меценате, известном в народе под прозвищем Хозяин. В возрасте семнадцати лет Игита заключил свой первый профессиональный контракт с клубом «Мильонариос». Вскоре эту футбольную команду из Боготы купил Гонсало Родригес Гача по прозвищу Мексиканец, в 1989 году погибший во время совместного вертолетного рейда колумбийской полиции и Управления по борьбе с наркотиками.
В 1987 году национальный тренер Колумбии Франсиско Матурана открыл в Игите идеального голкипера. Еще в юности Рене, учившийся на форварда, развил в себе азарт к забиванию голов, который, наряду с молниеносной реакцией и удивительной гибкостью, впоследствии превратил его во вратаря нового типа. Игита нередко выводил мяч на середину поля, как если бы по-прежнему оставался нападающим, и завоевал сердца болельщиков безрассудными вылазками за пределы вратарской площадки. Приободренная его раскованным стилем Колумбия одержала череду крупных успехов, включая блистательную победу над Аргентиной, за которую играл сам Марадона, ставший лучшим игроком чемпионата мира 1986 года. Разумеется, иногда эта импульсивность приводила к катастрофическим последствиям. Так, на чемпионате мира в 1990 году камерунец Роже Милла, один из старейших игроков мундиаля, под истерические крики колумбийского комментатора «Игита, нет! Игита, нет!» обошел вышедшего из вратарской площадки Игиту, отнял мяч и преспокойно отправил его в пустые ворота. Колумбия вылетела из турнира, а Игита опозорился на всю страну, доказав, что неспроста заслужил прозвище Безумец.