«Возникновение секулярного. Христианство, ислам, модерность»
В книге «Возникновение секулярного. Христианство, ислам, модерность» (издательство «НЛО»), переведенной на русский язык Романом Сафроновым, антрополог религии Талал Асад пробует представить, какой могла бы быть антропология секуляризма. Обращаясь к концепциям и практикам секуляризма на Западе и Ближнем Востоке, Асад критикует привычные оппозиции светского и религиозного. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с фрагментом, посвященным искоренению негуманного страдания, связанного с религиозными ритуалами, в Британской Индии.
Делая мир более гуманным
Считается, что исторический процесс создания гуманного секулярного общества нацелен на искоренение жестокости. Таким образом, часто приходится слышать, что европейское правление в колониях, хотя и не было демократическим, способствовало моральным улучшениям в поведении людей, а именно привело к отказу от направленных против человека практик.
Главными инструментами этой трансформации были модерные право, администрирование и образование. Основной развернутой в них категорией была категория обычного права. Правовед Джеймс Рид пишет: «Из всех ограничений для применения обычного права в колониальный период потенциально наиболее масштабным был тест на несовместимость „со справедливостью или моралью“: поскольку обычное право с трудом могло быть совместимо с традиционным понятием справедливости или морали того сообщества, которое все еще их придерживалось, становится понятно, что справедливость или мораль колониальной власти должна была предоставить нужные стандарты». Рид указывает, что фраза «несовместимость со справедливостью или моралью» не имеет точного значения в праве и что в раннем законотворчестве в колониях иногда встречаются другие формулировки, например «не противоречит естественной морали и человечности».
Моральный и социальный прогресс в странах был неодинаков. Хотя европейцы старались подавить жестокие практики и формы причинения страданий, которые ранее считались обыкновенными в неевропейском мире, делая практикующих виновными с точки зрения закона, подавление не всегда было успешным. Сегодня борьба за искоренение социальных страданий ведется в ООН, по крайней мере, рассказывается об этом именно так.
В попытках поставить вне закона обычаи, которые европейские правители считали жестокими, их занимала не идея страдания местного населения, а желание распространить то, что ими понималось как цивилизационный стандарт справедливости и гуманности на подвластное население, то есть желание создать нового человека1. Боль подчиненных, вынужденных под угрозой наказания отказаться от традиционных практик, которые теперь с точки зрения права считаются «несовместимыми со справедливостью и моралью», или «противоречащими естественной морали и человечности», или даже «закостенелыми и инфантильными», следовательно, не могла играть важной роли в дискурсе колониальных реформаторов. Напротив, как выразился лорд Кромер, говоря о бедствиях египетских крестьян под британским правлением: «У цивилизации, к сожалению, должны быть жертвы». В процессе обучения тому, чтобы быть «в полной мере человеком», только некоторые виды страдания считались оскорблением человечности, именно от них и стремились избавиться. Этот вид страдания отличался от необходимого в процессе реализации человечности, то есть он представлял собой боль, которая соответствовала результату, а не