Секретные материалы
Все эти рельефные скулы и задорная упругая грудь не появляются у звезд сами собой. «Татлер» заглядывает в закрытый мир VIP‑хирургии.
В день вручения «Пальмовых ветвей», «Золотого льва» и «Оскаров» миллионы людей усаживаются у телевизоров. Среди них те, кто, собственно, и создал образы звезд. Парикмахеры, что часами сооружали затейливые прически. Дизайнеры, которые без устали рисовали и перерисовывали эскизы умопомрачительных платьев. Стилисты, перелопатившие горы драгоценных камней в поисках того самого, единственно верного сочетания. Они смотрят, затаив дыхание. Они ждут. Они знают: всего мгновение на красной дорожке — и твоя карьера (и самое главное — доходы) могут взлететь на недосягаемую высоту.
Но есть во всей этой гламурной команде человек, который отлично понимает, что его имя в репортажах о празднестве никогда и ни за что не произнесут. «Забавно наблюдать за вручением премии и видеть результаты своей работы», — усмехается Эндрю Франкель, пластический хирург из Беверли-Хиллз, клинический адъюнкт-профессор отоларингологии медицинского колледжа Кек Университета Южной Калифорнии. Принесет ли это Франкелю новых клиентов? Да черта с два.
Добро пожаловать в мир звездной пластической хирургии. Здесь с распростертыми объятиями встречают самых-самых-самых важных персон со всего мира: оскароносцев, особ королевской крови, миллиардеров и глав государств. Обкалывают их чудодейственными препаратами и, конечно, оперируют. А мы продолжаем вглядываться в их лица, подпитывать их амбиции и, разумеется, принимать за чистую монету их беззастенчивое вранье.
Они играют в шпионов
В этом мире вызов врача на дом — не то чтобы что-то поразительное. Но одно дело — клиентка, которая спокойно планирует небольшую поддерживающую процедуру, и совсем другое — та, что реагирует на появление «гусиных лапок» как на сирену ядерной тревоги.
«Звонит ассистентка некой важной особы, — вспоминает Джейсон Даймонд, пластический хирург с офисами в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и Дубае, — и говорит: «Одна наша хорошая знакомая желает видеть доктора Даймонда». Кто она такая, от ассистентки добиться не получается: «Я вам не скажу, кто это, но если вы сядете в машину, я сообщу, куда направляться». Я сел и поехал. Дальше еще прекраснее. По пути мне объясняли, куда поворачивать, пока я не добрался до нужного адреса. «Ок, теперь подойдите к дому, — скомандовала ассистентка. — Видите черный фургон?» Окна фургона были затонированы и занавешены. Изнутри послышался мужской голос: «Кто вы?» Я назвал свое имя. «Зачем вы приехали?» — «Не знаю», — ответил я. Открылись ворота гаража, охранник снова спросил: «Зачем вы приехали?» Ну, я ему: «До сих пор не знаю!» Наконец распахнулась дверь дома. У кухонного стола сидела наша привилегированная клиентка, с волосами которой работал стилист. Еще там были люди из мира моды — в общей сложности человек десять. Она хотела обсудить некоторые процедуры, так что мы вышли в другую комнату. Вот и все. С тех пор я езжу на дом, только если точно знаю, кто и зачем ко мне обращается».
Они спешат под нож еще в молодости
«Будь вы знаменитостью или простым смертным, правило общее: для лифтинга есть оптимальный период, — рассказывает Эндрю Франкель. — На мой взгляд, делать его лучше всего в тот момент, когда возрастные процессы еще не зашли слишком далеко. До того, как превратишься в печального бассета с обвисшими брылами. Иначе изменения после операции будут слишком заметны. А если подправить чуть-чуть, никто и внимания не обратит. Просто будут говорить: «Господи, эта женщина вообще не стареет! Выглядит потрясающе!» Но когда двадцатидевятилетней актрисе не нравится, как она выглядит на журнальной обложке, и она заявляет: «Если я сделаю это сейчас, то так и останусь двадцатидевятилетней», мне приходится объяснять, что ничего не получится. Уму непостижимо, но они искренне считают, что в тот год, когда они сделают пластику, они прекратят стареть! Такая проблема у меня сейчас сразу с несколькими клиентками. Никак не удается убедить их отложить операцию».