Крус молодого бойца
Сорок пять Пенелопы Крус — это новые двадцать. Она дебютирует на подиуме, возвращается из телевизора в Голливуд и снова снимается у Альмодовара, вместе с Антонио Бандерасом
В доме на окраине Мадрида, где мы снимаем Пенелопу Крус, тишина. Стилисты аккуратно собирают одежду, которую привезли на пару дней из парижского архива Chanel. Только что, спустя десять часов после начала съемки, Питер Линдберг сделал последнее фото Пенелопы — в платье из коллекции Haute Couture 1992 года, которое в свое время на подиуме демонстрировала Клаудия Шиффер. Вообще-то снимать Пенелопу должен был Карл Лагерфельд. Актриса хотела фотографироваться в знаковых вещах Карла для Chanel, а такие истории он любил осуществлять сам. Пока мы искали удобную для всех дату, выяснилось, что Карл болен. Пенелопа предложила своего друга Питера Линдберга. И вот теперь, 18 февраля, все наконец состоялось. В ту же ночь Карл Лагерфельд скончался в Американском госпитале в Париже.
5 марта Пенелопа, единственная из муз Лагерфельда, вышла на подиум на показе его последней коллекции для Chanel, придуманной дизайнером вместе с многолетней правой рукой, а теперь и преемницей Виржини Виар. В тот день, рано утром, Пенелопа прислала мне сообщение: «У меня для тебя сюрприз». Кто же мог подумать, что это она о своем дебюте в качестве модели! Представьте себе, до этого момента Крус, за многие годы побывавшая лицом Ralph Lauren, Loewe, Mango, далее везде, в показах участвовала только в качестве зрителя. И вот появилась в Гран-Пале, стилизованном под альпийскую деревню, с белой розой в руках, в белоснежной меховой юбке, похожей на снежок. Метафора в духе Карла: мы можем любоваться красотой замерзшей воды до тех пор, пока та не растает. А может, это была просто шутка на тему его любимой пушистой кошечки Шупетт? Карл умел пошутить, на самом деле даже больше, чем пофилософствовать.
Спустя несколько часов после шоу вместе мы с Пенелопой летим обратно в Мадрид. Едим мятные шоколадки After Eight и обсуждаем ее путь на вершину моды. Сразу после показа, например, вышел апрельский номер испанского Vogue, в котором актриса — приглашенный редактор. «Довольно рискованная была затея, — смеется Крус. — Я не хотела, чтобы мое имя просто появилось на обложке. Мне было интересно участвовать в процессе создания, в редакторском творчестве. В том номере есть не только модная съемка, а, скажем, и материал о докторах, которые мне помогали в жизни. Получился искренний журнал». Крус сама выступила креативным директором всех фэшн-историй в номере. «У меня такое чувство, что я с детства к этому шла, — рассказывает она. — Моя мама работала в парикмахерской. Я проводила там много времени. Изучала поведение женщин (это была моя первая актерская школа). И все время что-то делала с журналами: рисовала на них, составляла коллажи из вырезок. А теперь смогла поработать в журнале сама. Меня волнует многое, не только то, что связано с кино».
Это, к слову, известно далеко не всем. Пенелопа, к примеру, давно, много и, что еще важнее, хорошо фотографирует, хотя тщательно это скрывает. Еще в 1997‑м, задолго до «Кокаина», «Ванильного неба» и «Фанфана-тюльпана», благодаря которым Пенелопу узнали и полюбили не только на родине (актрисы обычно становятся фотографами как раз после превращения в звезд мирового уровня), на ее выставку портретов тибетских детей-беженцев пришел сам далай-лама. «Фотография — мое хобби уже очень много лет, — говорит Пенелопа. — Хотя с тех пор, как появились смартфоны, я снимаю только свою семью. А раньше везде ходила с Leica, ее мне подарила Энни Лейбовиц».
Индустрия моды и глянца вообще свела уроженку мадридского пригорода Алькобендас с лучшими людьми эпохи. Благодаря Ральфу Лорену, который в начале нулевых открыл ее потенциал вне киноэкрана и лицом марки которого Крус была три года, она успела поработать с фотографом Хербом Ритцем и теперь вспоминает то время «с теплом и благодарностью». «Затем мы очень хорошо общались с Оскаром де ла Рентой, я его обожала, — рассказывает Пенелопа. — Мы прекрасно работали с Джоном Гальяно и, конечно, с Донателлой. Весь прошлый год у меня, кстати, прошел под знаком Донателлы — я готовилась сыграть ее в «Американской истории преступлений», в серии, посвященной убийству Джанни Версаче. Я часами слушала и смотрела интервью Донателлы и стала экспертом в ее биографии. Для роли был важен не только акцент, но и тон голоса, а тон голоса Донателлы не похож на мой. Я же хотела сходства, но так, чтобы это не выглядело пародией или карикатурой. Пока я работала над ролью, я еще больше полюбила Донателлу и стала еще сильнее ею восхищаться».