TatlerСтиль жизни

Между нами

Институт Ленинизма

История о том, как адво­кат Добровин­ский те­рял дев­ствен­ность, при­кры­ва­ясь ав­то­ри­те­том Владими­ра Ильича.

— Вам же не слож­но это сде­лать? Ну один раз. Ваш «Татлер» даже не по­чув­ству­ет из­ме­ну. А у нас дети. Они тоже хо­тят улы­бать­ся, чи­тая рас­ска­зы Добровин­ско­го. Вы же лю­би­те детей?
— Очень. Начиная с их пути к яй­це­клет­ке. Я ча­сто об этом пишу.
— А если о них же, но ко­гда они чуть вы­рос­ли? Дело в том, что по­сле секс-скан­да­ла в од­ной мос­ков­ской спец­шко­ле мы хо­те­ли бы на­пе­ча­тать очерк о том, как все было це­ло­муд­рен­но и хо­ро­шо в СССР. Что вы ду­ма­е­те по это­му поводу?
— Даже не знаю. Хотя есть у меня одна история…

…На лет­ние ка­ни­ку­лы меня от­пра­ви­ли, есте­ствен­но, в Одессу, к род­ствен­ни­кам. Мальчика пе­ред вы­пуск­ны­ми эк­за­ме­на­ми в шко­ле и всту­пи­тель­ны­ми в уни­вер­си­тет надо было от­дох­нуть и фигур­но по­пра­вить. На одес­ский вкус я был «хо­дя­чим за­мо­ры­шем из Освенци­ма». Многочис­лен­ные род­ствен­ни­ки на­ча­ли борь­бу за пра­во от­кор­мить мос­ков­ско­го ре­бен­ка, и об­суж­де­ние пошло на по­вы­шен­ных одес­ских то­нах. Дядя Фима пред­ло­жил разыг­рать бу­ду­ще­го сту­ден­та в де­берц (это та­кая кар­точ­ная игра) и та­ким об­ра­зом снять все спо­ры. Так вот, на дяде надо оста­но­вить­ся от­дель­но. С него все и началось.

Кандидат ма­те­ма­ти­че­ских наук, с блес­ком окон­чив­ший мех­мат МГУ, Фима быст­ро по­нял, что от на­у­ки он на­жи­вет толь­ко го­лов­ную боль. Ну и, мо­жет быть, — от дол­го­го си­де­ния на сту­ле — по­ли­пы в пря­мой киш­ке. Взяв эту ди­лем­му через ин­те­грал, он при­шел к вы­во­ду, что лю­дей на­у­ки в се­мье и так хва­та­ет, по­это­му кто-то дол­жен все-таки уйти в бизнес.

Бизнес в Советском Союзе был, про­цве­тал и за про­цве­та­ние ка­рал­ся тюрь­мой, хотя это биз­нес­ме­нов не сму­ща­ло. Дядя, несмот­ря на ко­нец ше­сти­де­ся­тых, про­вел в ком­му­ни­сти­че­ском ги­ган­те слож­ное мар­ке­тин­го­вое ис­сле­до­ва­ние и при­шел к вы­во­ду, что в стране ни­че­го нет. Тяга к пре­крас­но­му но­си­ла фа­миль­ный ха­рак­тер, и Фима ре­шил со­сре­до­то­чить­ся на удо­вле­тво­ре­нии пре­крас­но­го пола пу­тем вы­пус­ка се­реб­ря­ных ко­ле­чек «Неделька», чрез­вы­чай­но по­пуляр­ных в те годы. Успех был оше­лом­ля­ю­щим, одес­ский под­поль­ный цех ра­бо­тал на из­нос, два­дцать че­ты­ре часа в сут­ки. Профессор­ский клан ре­шил, что в се­мье не без уро­да, и тя­же­ло вздох­нул. Фима от­ку­пал­ся от пре­зре­ния ко­лос­саль­ны­ми день­га­ми, по­мо­гал всем, на­чи­ная с близ­ких и сред­не­уда­лен­ных род­ствен­ни­ков, за­кан­чи­вая си­на­го­гой с одес­ски­ми мен­та­ми. Еще биз­нес­мен со­би­рал фран­цуз­ский ре­во­лю­ци­он­ный фар­фор и ма­лых гол­ланд­цев. На остав­ши­е­ся день­ги жила его се­мья и стра­да­ла с дву­мя гор­нич­ны­ми, са­дов­ни­ком и охран­ни­ком, ко­то­рых в то вре­мя надо было на­зы­вать дом­ра­бот­ни­ца­ми и чер­но­ра­бо­чи­ми. В тру­до­вых книж­ках было за­пи­са­но, что они слу­жа­щие одес­ско­го об­ласт­но­го мет­ро­по­ли­те­на. Что это за зверь, не знал ни­кто, но ни­кто и не ин­те­ре­со­вал­ся, по­че­му та­кое учре­жде­ние в Одессе есть, а мет­ро­по­ли­те­на нет.

Заработан­ные мил­ли­о­ны руб­лей, ко­то­рые име­ли тен­ден­цию к обес­це­ни­ва­нию, надо было немед­лен­но пре­вра­щать из фан­ти­ков во что-то ве­со­мое и, в от­ли­чие от ан­ти­ква­ри­а­та, не объ­ем­ное. Причина была про­ста: при при­бли­жа­ю­щей­ся опас­но­сти или обыс­ке гро­мозд­кий объ­ем ка­пи­та­ло­вло­жен­ных ак­ти­вов толь­ко ме­ша­ет. На се­мей­ном со­ве­те, со­сто­я­щем из Ефима Рувимови­ча и кош­ки Вагинки, было при­ня­то ре­ше­ние вкла­ды­вать сред­ства в дра­го­цен­ные кам­ни (изу­мру­ды, брил­ли­ан­ты и, фиг с ними, сап­фи­ры), а так­же зо­ло­тые мо­не­ты — де­сят­ки цар­ской чеканки.

С го­да­ми и ро­стом бла­го­по­лу­чия стра­ны в от­дель­но взя­той ев­рей­ской се­мье ма­лень­кий по­ли­эти­ле­но­вый ме­шо­чек вы­рос в здо­ро­вен­ный куль, ко­то­рый со­хра­нял, в от­ли­чие от Фиминого пле­мян­ни­ка, тен­ден­цию к стре­ми­тель­но­му утолщению.

Держать па­кет на виду в го­сти­ной было, ко­неч­но, пре­стиж­но, но небез­опас­но. Куль надо было куда-то спря­тать, и ма­те­ма­ти­че­ские моз­ги хо­зя­и­на на­ча­ли ин­тен­сив­но работать.

Фима жил в боль­шом доме с са­дом и хо­ро­шо знал ми­ли­цей­ские улов­ки. Было по­нят­но, что, ко­гда кто-то на­сту­чит на под­поль­но­го мил­ли­о­не­ра, пер­вом ме­стом, где нач­нут ис­кать клад, бу­дет дач­ный уча­сток. Так как дело про­ис­хо­ди­ло од­новре­мен­но в Советском Союзе и в Одессе, то идея при­шла Фиме Раппопор­ту в го­ло­ву не очень про­стая. После недол­гих по­ис­ков на цен­траль­ной клум­бе се­мей­но­го сада Раппопор­тов вы­рос сред­них раз­ме­ров па­мят­ник Ленину. Очумевшая от та­кой но­во­сти се­мья, вклю­чая нас с ма­мой, со­бра­лась со всей стра­ны по­смот­реть на си­дя­че­го аль­би­но­са Ильича в паль­то на­рас­паш­ку от порт­но­го Зингера. Отдельный ин­те­рес для всех пред­став­лял род­ствен­ник Фима, у ко­то­ро­го с го­ло­вы долж­на была от де­нег по­ехать па­нам­ка. Гордый об­ла­да­тель па­мят­ни­ка вы­дер­жал весь шквал ре­плик и на­сме­шек мол­ча, как ста­туя Ришелье, и даже не про­гнал кош­ку Вагинку, уют­но при­стро­ив­шу­ю­ся на ко­ле­нях у ли­де­ра большевиков.